Ночная лилия. Эвелина Грин

вышла, охранники не спешили следовать за ней и многозначительно переглядывались. Эверилд напряглась, их взгляды ей не нравились. Она снова попыталась что-то промычать.

      – Вы что замерли как истуканы? – заглянула мамочка. Охранники вздрогнули и убрались из комнаты, Эверилд с облегчением вздохнула. Она взяла с туалетного столика гребень и стала что-то напевать, точнее – мелодично мычать. Волосы послушными прядями спускались по спине, она собрала их в корону, посмотрела на синяки под глазами и поморщилась, тело тоже местами было в синяках. «Сегодня меня точно в таком виде никто не возьмет», – промелькнула мысль, она намазала лицо, скрывая синяки, и, осмотрев себя, осталась довольна результатом.

      Теперь нужно было набраться храбрости и выйти к клиентам, они будут ее рассматривать как рабыню, это омерзительно. «Хотя кто я, если не рабыня? У меня один выход – полюбить процесс совокупления или сделать вид, что он мне нравится. Если я себя буду хорошо вести, может, кто-нибудь сжалится и выкупит меня. Ублюдок, я тебя найду и уничтожу, чего бы мне это ни стоило, только ради этого стоит жить! Найти себе покровителя и больше не пробовать бежать. Вот только как преодолеть омерзение от чужих прикосновений?» – Эверилд бросила последний взгляд на свое отражение и на подгибающихся ногах двинулась к выходу. Она чувствовала себя грязной после вчерашнего изнасилования и близости с купцом, или кто он там. Она даже не притронулась к деньгам, которые так и валялись на кровати. Девушка брезгливо посмотрела на «заработанное».

      Эверилд нерешительно ухватилась за ручку, сделала глубокий вздох и дернула ее на себя. «Если императрице удалось открутить императора, будучи куртизанкой, чем я хуже? Я выдержу. Я справлюсь, папа всегда говорил, что я у него сильная девочка. Он всегда в меня верил, жаль, его больше нет. А Фева поплатится за свое вероломство. С ее подачи муж решил от меня избавиться». Дверь скрипнула, и Эверилд шагнула на мягкий ковер, на миг голова закружилась, но она устояла и деревянной куклой двинулась в сторону веранды. Она собралась духом и, гордо подняв голову, вошла, сразу несколько десятков мужских глаз устремились на нее. Она замерла, пытаясь совладать со страхом и гневом, ее трясло, несмотря на то, что солнце пригревало, с моря доносились соленые брызги. Эверилд вся побелела от напряжения, один мужчина подмигнул ей и постучал ладонью о сиденье рядом собой. Девушка, взяв себя в руки, твердой походкой направилась к столу прислуживать, она через силу улыбнулась, щеки горели от стыда.

      – Не бойся, птаха, я тебя не обижу, – добродушно улыбнулся мужчина, одетый в бархатный камзол. Глаза его были бледно-серыми, но в них искрился смех.

      Эверилд набрала побольше воздуха и шагнула к столику мужчины, ему хотелось довериться. Она открыла рот, чтобы спросить, но голос отказался повиноваться, и Эверилд потупила взгляд. Уже жалела, что подошла сама, тело испуганно сжалось. Мужчина провел по груди, и она вздрогнула, уставившись на него расширенными глазами. Хотелось бежать, но Эверилд, сжав зубы, заставила себя терпеть.

      – Скажи что-нибудь, – попросил