Все хорошо. Мона Авад

с ней после репетиции. «Дорогая моя, просто хочу, чтобы ты знала, что я сразу заметила, какая Миранда упертая. И считаю, что ты абсолютно права. В конце концов, это твой театр. Если потребуется поддержка, просто дай знать». Тревор, ее правая рука, тупо кивает, как Первый убийца в «Макбете». А потом они всей компанией отправляются в кабинет декана.

      Или не так.

      Может быть, приехав на выходные домой, Бриана нажаловалась на меня своим родителям-толстосумам. Воображаю окутанную золотистым светом столовую. Бриану с сияющими в свете люстры волосами, сидящую на золотом троне с подлокотниками в виде когтистых лап. Лениво ковыряя отварного лосося и тушеную спаржу, лежащие перед ней на тарелочке, она вздыхает: «Миранда заставляет меня играть несчастную бестолковую девственницу!» Родители сочувственно кивают, прихлебывая янтарное вино из хрустальных бокалов. Потом мать, зажав изящную ножку в наманикюренных пальчиках, звонит своему давнему другу – вице-президенту колледжа. И жалуется на безумную преподавательницу, упорно желающую ставить пьесу, о которой они с дочерью даже не слышали. «Все хорошо, что хорошо кончается?» Это вообще Шекспир написал? Неужели ничего нельзя сделать? Конечно же, можно.

      – Некоторые студенты, – продолжает Элли, снова быстро оглянувшись через плечо, – очень расстроены тем, что в этом году мы собираемся ставить эту пьесу. И решили на вас пожаловаться. Официально. Я подслушала.

      Кровь бросается мне в лицо. Я поднимаю глаза на Элли.

      Теперь она на меня не смотрит. Уткнулась взглядом в свои обтянутые черными брюками полные бедра. Это все потому, что она очень чуткая – дает мне время переварить эту информацию и взять себя в руки. И все же заметно, что она очень злится на них из-за меня.

      – Когда ты это услышала?

      Голос у меня совершенно спокойный. Чистое любопытство. Никакой паники.

      – После репетиции. Когда уходила.

      Я не могу плакать на глазах у Элли. Я себе этого не позволю. «Не смей! Не смей!»

      – Спасибо, Элли. Спасибо, что дала знать.

      Вот теперь голос у меня определенно дрожит. Ей пора идти.

      – Профессор Фитч?

      – Да, Элли.

      – Хочу, чтоб вы знали, что я в этом не участвовала. Я бы никогда…

      – Конечно, я понимаю.

      – Просто мне показалось, что вы должны быть в курсе.

      – Разумеется. Спасибо, что сказала.

      – Профессор?

      Пытаюсь силой мысли заставить Элли уйти. Чтобы я могла выплакаться. Упасть под стол. И успеть принять таблетки, пока не началось занятие «Шекспир на сцене».

      – Да?

      – Не знаю, заинтересует ли вас это, но…

      Она откашливается, и мне вдруг кажется, что сейчас она достанет свой блокнот Волшебницы Шалот и начнет зачитывать мне вслух печальные стихи.

      Но Элли только очень пристально на меня смотрит.

      – Я делаю смеси для ванн, профессор, – говорит она. – И с радостью приготовила бы одну для вас.

      – Смеси для ванн?

      – Из разных сушеных трав, масел и солей, – быстро объясняет она. – Знаете, они целебные. И расслабляющие. Может быть, они и вам смогут помочь. Они ведь обладают