Не моя Нанэ. Екатерина Маннанова

от новой книги, чтобы пойти на охоту. Эти книги заполняли мою пустую, как мне тогда казалось, жизнь.

      Раза два в год и мне удавалось побывать в городе. В такие поездки книги привозились десятками, но жаждал я такой поездки не только из-за книг. Там я мог с головой погрузиться в каменную архитектуру города, которая, несмотря на всё больший рост, в Якутии ещё обладала первозданной природной силой со своими деревянными срубами и старой индивидуальной застройкой, украшенной нарядной резьбой. В городе я замечал, как с каждым годом исчезали леса, поля, старые дороги и расползающиеся в разные стороны косые дома, а вместо них вверх упорно лезли домины многоэтажные, каменные. Появлялись и промышленные зоны, закрывающие вырывающимся из огромных труб чёрным дымом солнце. Я любил смотреть, как клубы дыма покрывают собой небо. Прекрасное действие на меня производило наблюдение и за всяческой техникой, которой наводнялся тогда Север. Когда я поражённый смотрел на город, то во мне просыпалось настоящая русская душа – такое чувство, что называется «Родина», и мне хотелось быть причастным к преобразованию своей страны, к её культуре, а не быть «обутым в лапти». Деревни пустели, города росли, словно огромный монументальный пазл, а в моей душе рождалась крепкая любовь к архитектуре. Архитектура и её дело стало для меня священным ремеслом. Каждый дом я пропускал через себя – от фундамента до крыши, – прощупывая мысленно каждый кирпич. Я и сам в эти минуты становился кирпичом и, кажется, мог слышать, как он дышит. Город стал первым моим училищем, и я чётко понимал, чем я буду заниматься в жизни.

      «Однажды я привезу сюда Нанэ, – мечтал я. – Я стану архитектором и буду строить красивые дома для людей».

      – Отец, мы нищие? – спрашиваю.

      – Ну что ты, сын, мы очень богатые, и даже больше, – отвечал он. – Разве ты в чём-то нуждаешься?

      – Я хочу учиться! – Я помнил время, когда мать была жива, мы жили в большом городе, и я мог посещать школу каждый день.

      – Разве ты не учишься? Каждый день ты читаешь свои книги! – ответил он так, как будто отрывал что-то очень тяжёлое от себя.

      – Мне надо ходить в школу!

      – Замечательно, – отрезал отец, и я подумал, это он так соглашается и подумает в ближайшее время, чтобы я мог и дальше учиться, но шло время, и ничего в моей жизни не менялось. Про школу отец и не вспоминал, а я боялся ещё раз заговорить о своём желании, да и бесполезно всё это было, ведь мои желания никогда не брались в расчёт.

      Вскоре отца не стало. Ушёл он незаметно, не страдая от болезни, просто однажды утром не проснулся и всё. Может быть, ему просто не захотелось продолжать жить. Я видел, как он скучал по матери. Мы часто вспоминали о ней, особенно он перед смертью.

      Смерть его стала огромной утратой для всех. А я, пятнадцатилетний мальчишка, сохранил на всю оставшуюся жизнь перед глазами и его застывшую позу, и выражение лица, как у тех животных, которых он убивал. Наверное, в минуту смерти он встретился с моей мамой. Я думаю,