Триггерная точка. Евгений Юрьевич Ильичев

продолжала Эльма. – Меня, еврейскую девочку, которая была виновна лишь в том, что бежала из своей страны под немецким именем. Я была на грани. Несколько раз пыталась убить себя, но потом внезапно все прекратилось. Как я поняла из допроса, который устроил мне директор интерната, кто-то прислал им письмо. Что было в том письме, я не знаю, но меня в скором времени отправили в другое место, в закрытую школу для девочек. Директор интерната пригрозил мне, что если я расскажу о том, что было, он найдет способ устранить меня. Его, кстати, нашли после этого у себя в кабинете мертвым. Говорят, отравился. Подробностей я не знаю.

      – Странное стечение обстоятельств. Что было дальше?

      – А дальше началось мое обучение. Вначале обычное, светское.

      – Что значит «вначале»?

      Эльма молчала, пока Коликов пытался перелезть через какой-то забор. Похоже, это был загон для скота. До ближайшей постройки – одноэтажного деревянного сарая – было уже рукой подать. Туда Тимур и направился, соблюдая все меры предосторожности.

      – Однажды я получила письмо. Мне тогда было шестнадцать. На конверте не было обратного адреса, родни у меня не осталось. Во всяком случае, те, кто мог уцелеть, не знали, что я жива и нахожусь в Америке, поэтому письму я очень удивилась. Писал мужчина, на немецком языке. Текст был странным, даже показался мне несуразным, как, впрочем, и все остальные его письма. Писал он мне очень часто и обращался ко мне «моя Пинанс».

      – Пинанс? Странное имя, – заметил Коликов, устраиваясь поудобнее за каким-то сарайчиком. Нужно было убедиться, что на ферме никого нет.

      – «Искупление» на английском.

      – Оу… Не догадался. Что он хотел?

      – Как ни странно, он не хотел ничего. Он писал загадками, часто использовал афоризмы и пословицы. Я не видела в текстах никакой логики, никакого смысла. В какой-то момент письма стали настолько привычным для меня явлением, что я перестала обращать на них внимание. Конечно, я радовалась им, но смысла в текстах не видела. Я решила, что какой-то душевно больной человек нашел для себя отдушину в этих письмах. Перепутал или вообще рандомно указал адрес и таким образом изливает мне, невидимому слушателю, свою душу. Это продолжалось ровно до тех пор, пока я не получила еще одно письмо, в котором вообще была полная несуразица – какой-то набор символов и обозначений. В тот же день в библиотеке я наткнулась на небольшую брошюрку – оставил кто-то на парте. Я открыла ее чисто из праздного любопытства, и оказалось, что это была методичка по шифровальному делу, сделанная кустарным способом. К своему изумлению, в ней я наткнулась на те же символы, которыми было исписано последнее письмо.

      – Шифровки? – догадался Коликов. – Незнакомец общался шифровками?

      – Да. Несколько дней ушло у меня на то, чтобы разобраться с кодом и ключом. И после этого у меня началась совершенно иная жизнь. Оказалось, что все письма, которые я получала раньше, были зашифрованы. Получив доступ к их истинному содержанию, я поняла, чего добивался мой тайный поклонник.

      – Чего? –