Сербия о себе. Сборник. Коллектив авторов

ему искусственно вживляют идеи из-за рубежа, наподобие пилюль murtibing (как в Порабощенном разуме Чеслава Милоша)[33]. В рассуждениях 1989 г. прослеживаются зачатки последующего слияния реального социализма и (велико)сербства: поражение социализма только на западных территориях все же меньшее зло, чем его полный крах во всей Югославии, исходя из соображения, что сербский народ (вероятно, после Восьмого съезда Союза коммунистов Сербии (СКС)) настроен просоциалистически или, по крайней мере, менее восприимчив к капитализму и гражданской демократии, чем другие[34].

      Вследствие этого лучшим противоядием от тлетворного влияния Запада считалась работа тайной полиции. И поэтому в ноябре 1989 г. наделенная большими полномочиями сербско-военно-полицейская административная верхушка СФРЮ предпринимает грандиозную акцию по разоблачению контактов с зарубежными спецслужбами ради спасения Югославии, не поставив в известность Президиум федерации[35]. Это событие имело место накануне многопартийных выборов – все члены Президиума суть проверенные коммунисты или хотя бы состоят в Союзе коммунистов Югославии (СКЮ). Памятуя только что пережитый страх перед угрозой социал-демократии, ненадежными считались члены компартии, лояльные к реформированию и не сербского происхождения.

      «Иноземный фактор» недооценивался там, где он обычно действует и где наиболее силен: в сфере внешней политики и экономики. Нет признаков, чтобы вновь возникший сербско-военный центр прилагал усилия для выхода из изоляции и поисков союза или, по крайней мере, благосклонного нейтралитета со стороны государств, которые были ему идеологически неугодны (угодных же было мало). Нет попыток склонить на свою сторону ни правительства, ни общественное мнение. Представителей западных держав – и правительственных, и парламентских – принимают небрежно и сознательно унижают (например, государств – членов европейской «тройки»), особенно Ганса ван ден Брука, сенатора Ричарда Доула и т. д. Государственная, официальная и национальная пропаганда обращалась исключительно к ситуации внутри страны, преимущественно к сербскому населению[36]. Международная пропаганда Сербии, а следовательно, последней власти в СФРЮ и первой в СРЮ, имела тот же смысл, ибо в сущности была направлена на сербскую диаспору[37]. Подобная агитация абсолютно не соответствовала среде, на которую должна была воздействовать, она призывала принять «правду» о сербах, режиме в Сербии и, позднее, о новых государственных образованиях, на которые с воодушевлением отреагировала сербская общественность внутри страны. Иностранных корреспондентов принимали неохотно, обвиняли в пристрастности и шпионаже, даже изгоняли[38]. С началом войны в Хорватии федеральная

33

Милош Чеслав (Milosz Czeslaw) – выдающийся польский писатель, поэт и переводчик. Лауреат Нобелевской премии. Родился 30 июня 1911 г. близ Вильно, изучал право в Виленском университете. В 1930 г. опубликовал первые стихотворения; был инициатором создания литературной группы «Жагары», членов которой впоследствии стали называть «катастрофистами» за их мрачные пророчества. После войны Милош занимал должность советника по культуре в польских посольствах в США и во Франции. В 1951 г. по политическим мотивам отказался вернуться на родину. В 1953 г. завоевал международное признание сочинением «Порабощенный разум» (Zniewolony umysl), в котором показал положение интеллигенции и литераторов при тоталитарном режиме. Милош ввел в диссидентский лексикон такие понятия, как «пилюли Мурти-Бинг» и «кетман». Пилюли Мурти-Бинг – это химический путь восприятия «Новой Веры», так Милош называл «реальный социализм» советского розлива. – Прим. переводчика.

34

Версия позднейших правых союзников этой группы борцов против «нового мирового порядка» удивительно похожа: они считали, что сербский народ «аутентичен» и вследствие этого не поддается ложным чарам демократии, рынка и «финансового капитала». Ему противостоит союз США, контролирующих ООН и СБСЕ, Европейского сообщества, в котором доминирует Германия, Турции, как вассала Штатов и вождя исламского мира, и реваншистских соседних государств, как, например, Австрия и Венгрия (Dragoš Kalajić, в: Novi svetski poredak I politika odbrane Savezne Republike Jugoslavije, 106 и далее).

35

Решение приняли союзный министр обороны Велько Кадиевич, министр внутренних дел Петар Грачанин и председатель Президиума и его член от Сербии Борисав Йович. По словам Йовича, «как правило, Велько излагает подобные соображения мне, по понятным причинам он не хочет ставить в известность Президиум». Такую же позицию относительно функционеров федерации занимал и генерал Кадиевич.

36

Можно даже сказать, что в Сербии требовалась националистическая пропаганда, так как в отличие от интеллектуальной элиты в народе национализм не был развит. Националистическая идея получила большее распространение в эмигрантской среде, поскольку национализм уже был распространен в сербской диаспоре. (Этим комментарием я обязан Весне Петрович.)

37

Об этом убедительно свидетельствует введение на радио и телевидении Сербии спутниковой программы на сербском языке. Специалисты считали этот шаг дорогостоящим и неудачным, думая, что его цель – воздействие на зарубежную общественность. В реальности же оказалось, что так называемая тарелка, а также новоявленные и из Югославии финансируемые сербские общества, как, например, «Сви Срби света» («Сербы всего мира»), должны были стать мощным рычагом воздействия на сербов, живущих за пределами страны, для их мобилизации на поддержку программы сербского руководства. С учетом правой, по преимуществу четнической и лётичевской (Димитрие Лётич – бывший министр юстиции, лидер профашистской организации «Збор». – Прим. переводчика) ориентации ядра сербской политической эмиграции, а также того, что сербско-югославское руководство не собиралось менять свой коммунистический имидж, эта акция была поистине феноменом пропаганды.

38

Кроме избранных, как, например, одна итальянская журналистка и корреспондент агентства «Рейтерс» (гражданин Югославии), якобы видевших сорок один труп убитых сербских детей в Борово Населе. Эту информацию впоследствии опровергли и ЮНА, и британское агентство, что в конечном итоге должно было сделать и ТВ Сербии, уделившее большое внимание двум вышеуказанным журналистам.