ПоэZия русского лета. Владислав Русанов

пчёлок разводил.

      У горизонта пасмурно.

      Мне издали видать

      разграбленную пасеку

      и вражескую рать.

      Играть судьбе изломанной

      в бездомного щенка.

      Горит, как зацелована

      предателем, щека.

      И жизнь ещё не прожита,

      не набраны долги,

      но я иду в прихожую

      примерить сапоги.

      Детское

      Селу

        сегодня

          повезло,

      бойцы

        зачистили

          село.

      Другому

        так же

          повезёт,

      в него

        зайдут

          бойцы

            вот-вот.

      Потом

        военная

          метла

      зачистку

        третьего

          села

            начнёт,

      и будет

        чисто

          на свете

            без

      фашиста.

      «В миру ли на ветру, в молитвах и борьбе…»

      В миру ли на ветру, в молитвах и борьбе

      я точно не умру от жалости к себе.

      Как три копейки прост, продлив отца и мать,

      я буду в полный рост безвременье встречать.

      На вороном коне без отдыха и сна.

      Удача будет мне, как женщина, верна.

      Под орудийный бит, открыв клыкастый рот,

      архангел протрубит победных восемь нот.

      С поддержкой огневой в пыли святых дорог

      вы будете со мной, и с нами – русский Бог.

      «Солнце темнеет, когда…»

      Солнце темнеет, когда

      в самой красивой воронке

      дети хоронят кота,

      бантик стянув на картонке.

      Слышали шум за версту,

      будто взрывались пакеты.

      Ночью могилу коту

      вырыл кусок от ракеты.

      Мальчики слёзы не льют,

      век у товарища краток.

      Тучу расчертит салют

      из деревянных рогаток.

      Девочки сжались в комок,

      топчут сандалики глину:

      «Как же ты, как же ты мог

      верных подружек покинуть!»

      А высоко над землёй,

      сдвинув сердитые брови,

      кто-то большой-пребольшой

      новый лоток приготовил.

      «Блажен погибающий в первом бою…»

      Блажен погибающий в первом бою,

      с собой даже мухи не взявший.

      Я родину самозабвенно люблю,

      как полную грудь комиссарши.

      На плечи закинув ручной пулемёт,

      оправлю на кителе складки.

      Куда комиссарша меня позовёт,

      туда и пойду без оглядки.

      Посажено солнце на маковку дня,

      гудит, как встревоженный улей.

      В открытом бою не уйти от меня

      прицельно метнувшейся пуле.

      Солдат из меня по всему никакой —

      высокие берцы на замше,

      зато, погибая, прикрою собой,

      как родину, грудь комиссарши.

      «Если вечером выйдешь на запад…»

      Если вечером