Дракон и Феникс. Рацлава Зарецкая

назад и слегка прикрыв глаза, Юн следил за служанкой, и от его внимания не укрылось, с каким интересом девушка смотрела на его грудь и часть живота, что не скрывала вода и плавающие по ней лепестки розы. Мей тоже удивилась, когда увидела его без рубашки. Юн не хотел демонстрировать ей свое хорошее физическое состояние, но в последний момент потерял бдительность и открылся.

      Во всем Запретном городе о том, что он с детства усиленно тренировался сначала со своим дедом и отцом Фанга, а потом уже и с самим другом, знали немногие. По сути, это не было секретом, но покойные родители Юна не хотели, чтобы мальчик занимался подобным, так как считали, что императорскому отпрыску не престало самому воевать. Однако его дед, который был воином-мятежником, считал иначе, и поэтому, втайне от любимого сына и невестки, учил внука сражаться. Этот навык не раз помогал Юну. Особенно, когда на них с Фангом и Минчжу напали бандиты.

      Тогда они были уже не детьми, но еще и не взрослыми. Юные и бесстрашные, они в очередной раз переоделись и сбежали из Запретного города, чтобы погулять по улочкам Нанкина. Вот только добром это не кончилось. Их чуть не убили. Минчжу испугалась до полусмерти, а сам Юн был ранен в левое плечо. Если бы не Фанг, который вовремя оттолкнул друга, стрела бы попала точно в сердце. После этого юноши больше не брали на вылазки Минчжу, да и сами стали осторожнее.

      Размышляя об этом, Юн невольно коснулся выпуклого шрама на плече. Императоры и императрицы не должны иметь шрамов, так как подобные изъяны считались уродством и не нравились людям. Поэтому Юну приходилось скрывать свое несовершенство вместе со своим телом.

      Интересно, настанут ли времена, когда люди будут принимать друг друга такими, какие они есть?..

      За дверью в купальню послышались разговоры. Юн навострил уши и почувствовал недоброе. Когда дверь открылась, и евнух Пан объявил, что пришла императрица, Юн чуть не охнул от досады. Только ее сейчас не хватало…

      Вид жены ему не понравился. Лицо у Цюань было слишком хитрым, глаза слишком блестели, а халат на ней был слишком тонким и слишком оголял ее плечи. Невольно Юна пронзила мысль о том, что Цюань всегда была для него слишком хороша. Она чересчур яркая, созданная для того, чтобы сверкать всеми своими бесчисленными украшениями. Она – императрица, богиня, а он всего лишь человек, который мечтает о свободе и не желает быть ни императором, ни богом.

      Цюань величественно прошла к ванне, презренно взглянула на служанок и жестом велела им выйти. Девушки замешкались, глядя на своего господина, и Юн благосклонно кивнул, после чего служанки быстро исчезли за дверью, оставив мужа и жену наедине.

      Юноша открыл рот, чтобы спросить, с какой целью Цюань пришла к нему, однако вопрос так и застрял в его горле. Императрица вскинула руки, легкий шелковый халат скользнул по ее телу и упал на пол, открывая Юну совершенно обнаженную девушку.

      Учитывая то, что вместе они никогда не купались, а ночи проводили в темноте, будучи наполовину одетыми, Юн увидел голой свою жену впервые. И снова это слишком. Слишком худая, слишком бледная,