Не прощаемся. «Лейтенантская проза» СВО. Андрей Лисьев

Сибиряк.

      – А болтовня с местными? – возвращается к прежней теме «Проза».

      – Понимаешь, – отвечает «Дрозд», – если все делать по правилам: колючка, предупреждающие надписи: «Осторожно, мины», «Стой, кто идет» – местные взвоют! Они же тут ходили и ездили на велосипедах всегда! Всю жизнь! Не стрелять же по старухам? Вот и стараемся сидеть тихо.

* * *

      В обед «Проза» увозит к границе тех, чей контракт окончился. Едут через Херсон. Крюк объясняется тем, что мост Каховской ГЭС поврежден HIMARSами, и легковые машины не пропускают.

      Один из попутчиков «Прозы» спит на заднем сиденье, второй – Юра – жаждет общения. Юра носит черную бороду, но голова обрита, на затылке татуировка – штрих-код с кулаком в середине. Юра из Башкирии, он пришел служить по контракту по убеждению:

      – За идею, а так я – монархист.

      Его глаза на загорелом лице блестят, когда он спорит с «Прозой» о русской национальной идее и русском мире.

      По мнению Юры, русская национальная идея – справедливость. Но «Проза» не согласен: справедливости мало для позитивной картины русского будущего. Нужно найти ответы на вопросы: как людям строить жизнь, вести хозяйство, зарабатывать?

      Блокпосты на дорогах Украины расположены хаотично, дежурят на них чаще всего ополченцы, реже – военная полиция, машины с украинскими номерами останавливают для проверки. Обычно это сооружения из бетонных блоков и мешков с песком, прямой проезд перекрыт.

      «Ситроен» «Прозы» – без номеров, с буквами V на стеклах с четырех сторон и на капоте – блокпосты пролетает по встречке, достаточно лишь ладошкой помахать. Взмах руки – символ – свои! Рождается чувство общности, и теплеет на душе.

      Кроме всего прочего, Юра – байкер, «ночной волк», он с удовольствием рассказывает, как они встречались с Путиным, тот слушал, а потом делился мыслями «волков» с высокой трибуны. Это так важно, когда тебя слышат.

      В поле слева лежит сбитый украинский самолет. Изуродованный хвост с остатками серого натовского пиксельного камуфляжа торчит из рыжей травы. Шоссе становится лучше, Херсон близко.

      По сравнению с Новой Каховкой улицы полны народу. Девушки не боятся ходить в легких платьях. Военных почти не видно. На центральной улице две очереди: одна – за паспортами (российский триколор над дверью), вторая – за пенсиями в «Промсвязьбанк».

      «Проза» останавливает машину около ЦУМа, цены указаны в российских рублях, в гривнах чуть ниже и мелкими буквами. «Проза» радуется объявлению о приеме российских карт «Мир», но преждевременно. Объявление висит, но карты еще не принимают.

      – Представляешь, на пятнадцать минут всего разминулись, – мужчина у прилавка обращается к продавщице, он стоит спиной к «Прозе» и не видит вошедших военных. – Когда уже начнут бить по центрам принятия решений?

      Все-таки счастливые люди живут в Херсоне. Украинская артиллерия не складывает их дома, не засыпает парки противопехотными «лепестками». Да, американцы