Счастье без имени. Ксения Черриз

серьёзное. Знаете, как детям имена выбирают? Копаются все девять месяцев…

      – А вы откуда знаете? У вас есть дети?

      – Нет.

      – А у меня нет девяти месяцев. Я хочу, чтобы меня звали по имени. Назовите меня!

      – Ну хорошо, хорошо. – Иван прикрыл на миг веки, а когда открыл их, снова наткнулся на взгляд каре-зелёных глаз. Она смотрела на него с мольбой. Впавшие щёки и бледность лица вдруг отозвались строками из «Евгения Онегина», так любимого мамой – «Дика, печальна, молчалива, // Как лань лесная боязлива, // Она в семье своей родной // Казалась девочкой чужой». – Таня.

      Ему казалось, что такие огромные глаза не могут быть ещё больше. Но он ошибался.

      – Таня… Татьяна. – Девушка пробовала на вкус своё новое имя, и Иван испугался, что ей не понравилось. Может, она сочтёт, что это имя слишком простое. А может, её так и звали? Вдруг она вспомнит сейчас всё, что позабыла? И тогда можно будет связаться с роднёй, которая заберёт её домой? И с него спадёт груз ответственности, который он чувствует. – Мне нравится. – Она улыбнулась широко и искренне. Кажется, что камень упал именно с её плеч, а вовсе не с его.

      – Хорошо. Значит, Таня. Приятно познакомиться, – он протянул ей руку. – Я Иван.

      – Мне тоже очень приятно.

      Улыбка озаряла её лицо, преображая, так что даже бледность и впалые щёки больше не портили его.

      – У вас сегодня хорошее настроение, – заметил Иван.

      – Да, но я думаю, что дело тут в лекарствах.

      – Что говорит врач?

      – Врач ничего толком не говорит. Я пробуду здесь ещё несколько дней. И даже не знаю, радоваться этому или огорчаться. Идти мне некуда, я не знаю, что со мной будет, когда меня отпустят. Куда я пойду? Ни денег, ни дома, ни паспорта. Имя и то вымышленное.

      Кажется, с выводами о хорошем настроении он поторопился, и, желая приободрить, Иван сказал:

      – Я не знаю, что с вами случилось в прошлой жизни, до падения. Но, может, это какой-то знак свыше?

      – Вы правда в это верите?

      Он уже собирался соврать, но не смог этого сделать, глядя ей в лицо.

      – Нет, если честно.

      – Вот и я не верю. Не понимаю, что со мной случилось? Зачем я вообще пошла на тот пирс? Я была одна? Или меня кто-то сбросил и убежал? – Иван торопливо замотал головой, ещё не хватало, чтобы у девушки… то есть Тани развилась паранойя. – Почему посреди ночи я гуляла на пирсе? И почему меня никто не ищет? Вы говорили, что меня будут искать. Но всем, кажется, плевать. У меня не было семьи? – Она опустила взгляд на руку и, нахмурившись, потрогала безымянный палец правой руки. – Я была замужем? Нет? Ох… – Таня откинула голову на подушку.

      – Послушайте, не надо себя мучить, память вернётся. Давайте я вам лучше чаю принесу?

      – Давайте. Спасибо.

      Он вышел из палаты, а когда вернулся, то казалось, что говорить больше не о чем, и они молча пили чай из пластиковых стаканчиков. Она задумчиво жевала шоколадную конфету, а потом сказала:

      – Интересно, какие конфеты были моими любимыми раньше? А может, я вообще их не ела? Вдруг у меня аллергия на шоколад? Или мне нельзя?

      Иван