Проклятие зеленоглазое, или Тьма ее побери!. Елена Княжина

рявкнула в сердцах. Так, что люстра над головой звякнула стекляшками.

      Он развернулся. Проклятье!

      Нет, в целом, мужчина выглядел, как коренной анжарец. Он подходил под это звание даже больше, чем я. Широкие черные брови, слегка загорелая кожа, трехдневная щетина (наши мужчины плохо сочетались с бритвенными принадлежностями)… И все же я точно поняла, что это чужак.

      Виной тому были ярко-желтые глаза, сверкавшие, словно сахарный леденец на солнце. Полный мрак.

      – «Эй, мистер»? Не слишком вежливо, вы не находите? – произнес бархатно, с невыразимым и отчего-то невыносимым достоинством.

      Я и не рассчитывала уже, что окаменелого незнакомца можно чем-то задеть. Ан нет, смотрите-ка, пробрало. Столичный сир у нас, оказывается, жутко высокомерный и самодовольный. Не какой-то там «мистер».

      – Я нахожу, что вы загородили проход к артефакторному разделу. Отодвиньтесь… А лучше выйдите совсем.

      Пялилась на его золотые глаза я совсем неприлично. Нехорошо так нагло людей разглядывать. Но разве такие вообще бывают?

      Светившиеся, как два джантарика в солнечных лучах, странные глаза вполне могли показаться красивыми, будь хоть немного добрее. Но нет. Вся неприглядная суть выпирала из них напоказ.

      – Я предпочту остаться там же, где сейчас, – с издевательскими хриплыми нотками в голосе заявил незнакомец.

      Лицо его приобрело скучающее выражение. Оглядев меня с ног до макушки, он не нашел ровным счетом ничего для себя интересного.

      Варх Всемогущий, изгони это самодовольное нечто из моего коридора!

      Я застряла взглядом в коротких темных волосах, блестящих, как шерсть черной вирры. Те были вполне пристойно уложены. Неидеально, но тип явно привык о себе заботиться. И только грязь, заляпавшая подол походного плаща, выдавала в нем человека, вырванного из зоны привычного комфорта.

      Интересный мужчина, хоть и жутковатый. Местами даже привлекательный. С красиво очерченными загорелыми скулами и поистине анжарской растительностью, сползающей со щек на подбородок.

      Пожалуй, этой щетине даже больше, чем три дня. Я не специалист в этом вопросе, отец всегда бреется начисто. Как любой теоретик магии, я умела признавать, что ошиблась в расчетах. Будет неуместно уточнить, сколько дней он не брился?

      – Идите, идите, нечего такой удивленный вид строить, как будто табличка не для вас написана, – неодобрительно сопя, я ткнула пальцем в деревянную дощечку с правилами посещения лавки.

      «Будьте взаимно вежливы и не блокируйте проход к дальним стеллажам».

      Мстительно сощурилась – ну, что он на это скажет?

      Черные брови медленно поплыли к переносице, рисуя на лице крайнюю степень раздражения. И еще недоумения.

      Чужак был искренне удивлен, что кто-то в аквелукской книжной лавчонке осмелился с ним заговорить. Глаза-джантарики опасно сверкнули, осыпав искрами заросшие загорелые щеки. Мужик резко выдохнул, поджал губы… и не шелохнулся.

      – Пошла вон, – сухо бросил он и снова уставился в книгу.

      Вот