Супруги по (не)счастью. Соня Марей

волосы небрежно собраны на макушке, спина идеально ровная.

      Гордячка.

      А я… Как будто только что открыл глаза. Очнулся от долгого сна и увидел жизнь во всем ее великолепии. Влекомый чувством сильным и ярким, как этот закат, я подошел к северянке сзади и навис, упершись ладонями в шершавый камень. Обнаженная полоска кожи над воротником белела в наступающем полумраке, такая целомудренная и в то же время откровенная.

      Я наклонился ниже, делая глубокий вдох. Огнеликий, как она пахла!

      Этот запах вытеснял из головы весь здравый смысл. Я вбирал этот аромат полной грудью, не касался, но ощущал сладкое тепло. Видел мягкие завитки волос на затылке.

      Еще чуть-чуть, еще ниже, чтобы почувствовать языком вкус ее кожи. Еще шаг, и пути назад не будет.

      Сами демоны послали мне это искушение, их когти рвали меня на части. Странно, что Фардана молчала и не шевелилась.

      Застыла. Ждала. Но чего?

      Стиснув до боли кулаки и зубы, я зажмурился, чтобы ненароком не коснуться руками талии. Не дотронуться губами до теплой кожи северянки, которая в эти мгновения казалась мне самой красивой женщиной на свете.

      Неужели все это мои мысли? Или то шепчет магия брачной метки? Искушая, велит довести обряд до конца и сделать своей.

      Голос разума вопил, захлебываясь:

      «Это наваждение… наваждение… Ты забыл, зачем пришел сюда!..»

      Она повернулась ловко, как змея или кошка, и в тот же миг я ощутил холод стали под подбородком. Бархатную кожу тронул легкий румянец, ресницы дрожали. А взгляд… Он был слишком говорящим. Раньше я считал, что колдовскими могут быть лишь темные очи, но эти глаза – цвета серебра, дождя и пепла отнимали разум напрочь. И принадлежали женщине, которая меня ненавидит.

      – Никогда не подкрадывайся ко мне сзади, – произнесла сбивчивым шепотом Фардана.

      – Давай, режь, – я накрыл ладонью ее руку, подался вперед, позволяя острию поцарапать шею.

      Хотелось боли, которая отрезвит.

      А княжна шире распахнула глаза, будто испугалась. Вторая моя рука легла на поясницу и мягко привлекла к себе. Мы соприкоснулись бедрами и животами, лишь тонкая полоса смертоносной стали отделяла нас друг от друга.

      Дерзкая и боевая, сейчас Фардана казалась растерянной и беззащитной. Предательский румянец на тонкой светлой коже выдавал все эмоции. Пальцы, сжимающие рукоять, слегка разжались.

      Ненависть, говоришь?

      – Проверим, как действует проклятье…

      Взгляд скользнул ниже – к губам. И я продолжил, чувствуя, как голову ведет от близости и ощущения женского тела под пальцами:

      – Давай же… Или я тебя поцелую.

      Фардана

      Сумасшедший! Боги, как же я ненавидела его, ненавидела себя… Но те мгновения показались самыми острыми за всю мою недолгую жизнь. И эта запретность щекотала нервы.

      – Поцелуя захотел?

      Руки дрожали, когда кинжал царапал его кожу. В горле стало сухо, губы покрылись корочкой.

      – Лучше