На пороге империи. Елена Серебрякова

место, Тих.

      – Я Тихон.

      – Теперь ты есть Тих. Этот, – он указал на парня за следующим верстаком, – Ром, за ним Алекс. Понял?

      – Я, я, герр Ахен.

      Вильгельм поднял бровь.

      – Знаешь немецкий?

      – Чай не в деревне живу!

      – Гут, – но дальше хозяин продолжал говорить на русском, – Ром расскажет тебе об инструментах. Я буду к вечеру.

      Прежде чем уйти, Ахен поговорил о чем-то со своей сестрой.

      Тихон приблизился к тому, кого назвали Ром и протянул ему свою руку. Парень сжал его ладонь и улыбнулся. Тихон подошел ко второму ученику и проделал то же самое, но в ответ получил расслабленную пухлую ладошку и ухмылку. Тихон вернулся к Рому и приготовился слушать его рассказ об инструментах. Тот взял в руки большой резец и вместо ожидаемых разъяснений заявил:

      – Эта ведьма с вязанием надзирает за нами. По-нашему особо не втыкает, но ежели чего и протолмачит, бежит с доносом. Обходись при общении с нами придуманными словами, понятными только русским. Мы с Сашкой по первости пару раз горели.

      – Горели? Пожар? – женщина вскочила со своей табуретки.

      – Найн, найн, – отреагировал Ром и взял другой резец, размером поменьше. Повертел его в руках и начал тыкать в него пальцем. На самом деле продолжил свой сказ:

      – Мой батя скорняк, живем у Неглинки. Два старших пошли по стопам бати. Меня сюда прилепили, не хотят соперничества между братьями.

      Роман положил резец на место. Подошел к полке и принес буравчик.

      – Называется сверло, вставил в машинку и делай дырку. Сашка, который Алекс, парень с прибабахом, рос без мамки, все на него дышат, хлюпик. Чуть что, впадает в беспамятство, втихаря жрет, что ему привозят. Его отец, он богатый купец в Коломне.

      Роман отнес сверло на место и притащил пилочку.

      – А ты кто таков? Только говори, как я советовал.

      Тихон вздохнул, напрягся и начал свой рассказ:

      – Коренной сызмальства мазурил в строю с пищалями.

      Роман кивнул головой, дескать, я все понял.

      – В сече однажды схрулился, потом костыль-мастыль, скок да прыг. Но ща скачет тудема-сюдема.

      После этих слов Тихон поглядел на надзирательницу. У той с колен свалился клубок с шерстью, а подбородок отвис так, что в рот мог запросто влететь воробей.

      – Ну ты, Тих, и дал! У Фридерики чердак набекрень съехал, зенки ща на пол упадут и покатятся.

      Немка пришла в себя, подняла с пола клубок и стала глазами рыскать по полу. Видно уловила, что по нему непонятные вещи катаются, именуемые зенками.

      На другой день после утренней трапезы Ахен выдал каждому по доске с нанесенными узорами. Там, где завитушки были закрашены грифелем, требовалось пробуравить дырку, вставить в нее пилку и выпилить ненужное. Ученики принялись за работу, хозяин встал рядом с Тихоном и показывал, как нужно правильно пользоваться инструментом. Вдруг раздался истошный крик. Учитель выпрямился и тут же поспешил