Дара. Рождённая кровавой луной. Лила Каттен

тут же отступаю, подмечая, что мы у нас в доме, гостиной на первом этаже.

      – Кто ты такая? – голос звучит пугливо, и она это чувствует.

      – Ты так изменилась, – снова улыбается и садится кое-как в кресло, придерживая бережно живот, а после поглаживает, удобно устраиваясь.

      – Такая же, как и была, насколько я знаю. Только если сравнивать со мной же десятилетней давности.

      – Садись, – кивает в сторону дивана, – поговорим немного.

      – Вы в моем доме, а ведете себя как хозяйка, – немного грубо, но я сейчас иначе не могу, потому что ничего не понимаю.

      – Ты права, извини. Я тут и правда всегда была чужой. Я Сорина. Наверное, имя тебе ни о чем не скажет, – грустно вздыхает немного отворачиваясь.

      Все же подхожу к креслу напротив нее и сажусь в него, поджимая ноги.

      – Ждешь ответов? Но вопросы так и не задала.

      – Задавала, вы их проигнорировали.

      Смотрю на то, как ее рука ласково касается живота. С такой нежностью и любовью. Не знаю, почему я все это отмечаю для себя. Но бросается в глаза ее светлая, не знаю… аура? Как еще назвать, не нахожу слов.

      – Они не так важны, как те, что и впрямь стоит озвучить.

      – А для меня эти важны.

      – Странно слышать тебя такой. Резкой, немного грубой, – она поджимает губы, словно сожалеет о чем-то или вспоминает нечто неприятное.

      – Послушайте, я и правда ничего не понимаю.

      – Это так сложно, Дара, так сложно, – девушка трет одной рукой лоб и громко выдыхает. – Изначально было нелегко, а сейчас вообще запуталось. Но знаешь, самое важное, что я поступила правильно. Ты сейчас не поймешь этого, быть может, потом, когда пройдет время. Если они не растворятся в прошлом дне, но сейчас я хочу сказать тебе, что мне жаль, – на этих словах девушка стала плакать, но говорить не перестала. – Мне так жаль, малышка моя. Тот крик стоит громким звоном в моей голове и не уходит ни днем, ни ночью. Я знаю, что это было неизбежно, но не думала, что будет так больно. Но это все же лучше, чем смерть.

      Я ощутила, как холодок прошелся по моей коже и резко обернулась, будто там кто-то мог стоять.

      – Мне, наверное, пора уходить. Прости меня, Дара, – она встала на ноги и начала идти к выходу из дома спиной вперед, смотря в мои глаза.

      – Я запуталась, постой, – поднялась за ней, но не смогла пошевелиться. Ноги словно веревкой связаны. – Аккуратней, – выкрикнула, когда она подошла к высокому порогу, – но ее из-за угла подхватили чьи-то руки.

      Я не видела его.

      – Мой зверь не даст меня в обиду, Дарина. Твой, – кивает куда-то за мою спину, но я не могу посмотреть, шея не поворачивается, только ощущаю руки на своей талии и кого-то сзади, потому что обдает теплом, даже жаром, – тебя тоже защитит.

      Она стирает слезы с лица и растворяется в дверном проходе каким-то темным облаком, а я чувствую слезы на своем лице и твердый сковывающий горло ком.