Тени давно минувших лет. Александр Койфман

на греческом языке у него имелся. Да и кому здесь нужна была Святая Библия. Родом из Болгарии, он получил сан в Рильском монастыре от самого преподобного Иоанна Рильского после обучения в Плиской книжной школе, основанной еще царем Борисом в 886 году в старой столице Болгарии Плиске. За пятнадцать лет служения в местной церкви Святого Андрея Первозванного ему практически ни разу не приходилось обсуждать с кем-либо тексты Библии. Он объяснил Малку, что был послан сюда еще в 937 году, построил церковь, пытался и пытается ввести местных жителей и варягов в святую веру, но это плохо получается. Соглашаются, кивают головой, а потом уходят поклоняться своим идолам. Тем более ему интересно было слушать Малку. А Малк в таких случаях молчал, довольный, что дочь не стесняется показать свои знания. Ни Малк, ни Малка не могли знать, что эти разговоры так скажутся на их дальнейшей судьбе.

      Весной в их жизни мало что изменилось. Денег у Малка на покупку продовольствия было достаточно, да и его спутники, прижившиеся в городе, начали частично обеспечивать весь маленький коллектив необходимыми припасами. Заготовленные зимой бревна успешно продавались, живность дала приплод, заложили огород на выделенном ближе к речке участке. Малка два раза за зиму просили помочь горожанам. Однажды охотника помял медведь – зашивал и замазывал бальзамом раны. Другой раз женщина вывихнула ступню, помогли его компрессы. Хотя мог бы помочь и местный знахарь, но привели ее к Малку.

      За неделю до травного месяца Трюгви стал собираться в поход к Радимичам на сбор уроков, как теперь назывались после реформы княгини Ольги налоги. Вместе с Трюгви отправлялись дружина и тиун, имеющий право выдавать печать о сборе налога. Без дружины ходить на сбор уроков бесполезно. Еще было свежо в памяти возмущение населения, когда прежние князья «ходили в полюдье». Тов долго просил у Малка разрешение уйти с Трюгви в поход. Малк сдался только после того, как Трюгви обещал, что лично проследит, чтобы с ним ничего не случилось. Зато после похода, а он длился более трех недель, Тов взахлеб рассказывал, как они ходили вдоль речушек по непроходимым дебрям, заходили в десятки мелких поселений. Везде люди хмуро отдавали шкуры зверей, пушнину. В одном поселении на берегу Днепра расплатились ромейскими монетами – оказывается, к ним приплывали на ладьях купцы, скупили всю пушнину.

      Ужасался, в каких условиях выживают люди в лесных деревнях: живут в землянках, питаются только дичью да собранными в лесу ягодами. Рассказывал о меде, собираемом бортниками. Да и о хмельном питии, изготавливаемом из этого меда. Оказывается, и ему давали попробовать. Что ж, ему уже 13 лет, пора справлять бар-мицву. Отметили не очень шумно. Никого посторонних не приглашали, ведь у славян совершеннолетие отмечается в четырнадцать лет. Только Трюгви зашел, выпил за здоровье Това чару хмельного, сказал несколько слов о прошедшем походе, предложил Малку забрать Това в дружину. Но Малк не согласился. Даже на следующий день, когда Тов пристал к нему, чуть ли не со слезами упрашивая его отпустить в дружину, жестко ответил,