Шесть дней месяца Авив. Повесть параллельной жизни. Геннадий Литвинцев

в камеру. После чего начинает ходить по аллеям парка и приставать к прохожим.

      – Если я дам денег, вы согласитесь выпить моей мочи? – предлагает девушкам-сверстницам. – Тысяч за десять-пятнадцать?

      Те смущенно разбегаются. А сидевший на лавочке потрепанного вида молодой мужчина при виде купюр вступает в переговоры. Сговариваются на десяти тысячах. Отходят за какие-то строения…

      Парень лет двадцати пяти, к которому Гидон подходит после с тем же предложением, ни слова не говоря, бьет его с правой в голову. Сынок скувыркивается на газон и пускается наутек. Хорошо, будет уроком!

      Так, снова девушки. Ну и наглец же! Предлагает им раздеться «прямо здесь». О, эта не против! Красивая, а вот же не устояла – за пятнадцать тысяч. Стягивает с себя одежду, в одних трусиках прохаживается по аллее. А ему все мало – теперь предлагает ее подружке лизать подошву туфель.

      Дальше еще забавней – Гидон покупает в киоске две банки красной икры и здесь же в парке любезно кормит ею бомжей.

      Снова говорит в камеру:

      – Я не осуждаю этих людей. И не смеюсь над ними. У каждого бывают ситуации или проблемы, из-за которых человек способен на что угодно. Мы не знаем, как сами бы себя повели, если бы попали в тяжелую ситуацию.

      «Наглец, подонок! – кипел отец. – Запись растиражируют, звон поднимется на весь свет. И на кого пальцами будут показывать? Не на тебя – ты на хрен никому не нужен. На меня все шишки – подонка воспитал, с жира бесятся, глумятся над людьми. Развращающая власть больших денег! И национальность не забудут припомнить».

      – И откуда это в тебе? Что ты культивируешь? Какие при этом чувства испытываешь? Превосходства, садистского удовольствия? – перекипев, спрашивал он Гидона. – Способен ты себя поставить на их место? А если б тебе предложили то же самое? Или заставили под каким-нибудь условием? Стал бы?

      – Не знаю, все может быть. Мы себя мало знаем. Себя-то, пожалуй, меньше всего. И при том, учти, сам я больше их унижаюсь. Я ведь понимаю, что выгляжу как подонок, как последняя мразь! Они-то уж во всяком случае чище меня, хоть и мочу пили. Пить легче, чем предлагать. Тебе этого не понять…

      – Где уж! Элементарный Мазох.

      – А не вы создали мир, полный насилия и извращений? – продолжал Гидон. – Разве стриптиз, без которого вам вечер не вечер, не то же самое? Меня вот один из наших звал в усадьбу на девушках покататься. Они там в коляску, как лошадки, впряжены и можно погонять плеткой. А детские бои чуть не на смерть… Все можно, потому что карманы кое у кого трещат от дармовых денег.

      – Ты что… что ты несешь? Где ты этого нахватался!

      – Да, нахватался. А вы все в белом!

      «Все-таки он странный! – думал Магнер после разговора. – И какая наглость! Захотел провести эксперимент – и не постеснялся, провел. Не побоялся ничьих мнений. Наверное, это хорошо для руководителя. Детей