Моя жизнь отроду. Николай Алексеевич Назаров

он пролечил денег и выпил лекарств. Аспирину, который ему ослаблял боль, он выпивал в сутки больше двадцати порошков, но болезнь упорно вела его к смерти, в конце концов превратилась в мучительные страдания. Достаточно сказать, что в последний день жизни, отчим стал впадать в безумство и сам вытаскивал себе здоровые зубы, так велико было страдание. Мать выбивалась из сил. Иногда у него начало проясняться сознание, что слишком жестоко он к нам относился? Не будь у него грубая мужицкая натура, он кажется был готов молить прощения у матери за прошлые жестокие годы.

      И нам стало его жаль, дни его были сочтены, стало понятно даже мне. Схоронили отчима осенью двадцать четвёртого года, вернулись в свой дом. В свой старый дом, в котором оставили и потеряли Ивана, но привезли маленькую крикливую Галинку.

      Прожитые четыре года с отчимом, стали для меня суровой школой мужества! В последнее время, отчим даже разговаривал со мной, как с равным. Раньше он меня кликал – «Колька», а потом называл – «Николушка». Одно его изречение я запомнил на всю жизнь, он говорил: «Жить надо так, чтобы ржаной кусок с солью был слаще медовой сдобы».

      Много годов прошло с того время, я и сам уже трижды отец, но я на отчима не в обиде. Грубо и безчеловечно он меня воспитывал, но сделал меня трудолюбивым. С тех пор у меня ничего «не выпадало из рук».

      Скажу, не в угоду себяхвальству, жестокая жизнь с отчимом – явилась для меня суровой школой мужества.

      Если матушка возненавидела отчима, что никогда больше не посетила его могилу, то я не был так зол на него. При всей жестокости нашей с матерью жизни, он был деловой и трудолюбивый человек, но пьяница. Лично мне привил трудолюбие, хозяйственность, деловитость. И за это пусть ему будет «земля пухом».

      Распродали мы конское хозяйство, купили корову и сена, поправили старое хозяйство. В доме тогда жил дядя – мамин родной брат с сынишкой вдвоём. Жена дяди умерла от чахотки неСКОЛЬКО раньше Ивана. Так мы и стали жить одной семьёй.

      Тогда уже на карточки давали сносно продуктов, жить стало сытнее. Мне стало уже четырнадцать лет, на этом кончилось моё детство и отрочество.

      Я уже уверенно справлялся в хозяйстве и работал на лошади. Но работал не грузчиком и не на своей лошади. Работал я кучером одно время возил разных работников «Гормета», позднее назывался «Востоко-сталь», а последнее время возил директора завода «Металлист» – Ладыжникого. Жизнь стала заметно легче, но продолжать учёбу в школе мне не пришлось. С начала двадцать пятого года началась моя самостоятельная жизнь. Учёбу опять пришлось отставить. Матушка стареет и ей надо было помогать, да Галинку растить.

      Однажды матушка встретила случайно приятеля отца Симоранова Терентия Анисимовича, который тогда работал на электростанции «Луч» председателем заводского комитета профсоюза. Он живо поинтересовался нашим семейным положением и настоял привезти меня к нему на работу.

      Тогда