Формула Цветка. Б. Чехенри

личности, который будет корректироваться каждую неделю, каждый день, каждую секунду. По крайней мере, я бы именно так и делала. Может, уже ничего не будет, как прежде, понимаете?

      Она глядела на оранжево-желтые ленты огня в камине.

      – А кем бы ты хотела стать после? – выглянула Снунит из своего диванного кокона.

      – Вся моя жизнь – один сплошной дедлайн, я даже отдыхаю по дедлайнам. Если честно, то… – Диана постучала указательным пальцем по шву изумрудной обивки. – Наверное, я хочу сменить сгоревшие лампочки. Каждый день я живу по режиму, на любое решение есть шесть секунд: «да, нет, следующий». Хочется теплоты.

      Диана сжала ладонь в кулак.

      Зонд раскинул руки, будто держа плакат.

      – Представляю, как сейчас перед тобой появляется надпись: «Цель не амбициозная. Предложите более амбициозную».

      Диана посмотрела на Зонда, закусила щеку, сложила губы в трубочку, прищурилась и, цокнув, ответила:

      – Не согласна. Это амбициозная цель! А ты, Зонд? В чем твоя цель?

      Диана смотрела прямо ему в глаза. Зонд обычно старался прервать зрительный контакт, но сейчас уперся взглядом в ответ, будто дерзил взрослым:

      – Я добиваюсь целей прямолинейно. Раньше я мог ударить ногой в лицо, чтоб взять, что мне надо. Сейчас уже нет. – Зонд собрал пальцы в щепотку, потер воздух, – Но никто не идеален, нужно уметь разглядеть пробелы в человеке, чтобы было легче добиваться своих целей. Расширять свою свободу за счет других – или пусть не за счет, а в обход свободы других.

      Снунит слушала его, а сама смотрела на Диану. В тишине она высвободила руку с браслетом из-под покрывала и в воздухе кислотно-зеленым светом написала: «Слушать свободу».

      Некоторое время они сидели в тишине, нарушаемой только звуком потрескивающего камина. Снунит подумала, что неплохо было бы такой компанией съездить к бабушке на выходные. Даже покупное молоко с теплым хлебом на вкус там совсем другое. У бабушки можно было залезть на жаркую печку, свесить голые пятки, чтобы поддержать терморегуляцию, и заснуть легко, без мыслей о будущем. Вдохнуть запах детства и провалиться в сон, где домашнее варенье можно намазать на шанежку и запить чаем с мятой и лимоном. Снунит закрыла глаза и нарушила устоявшуюся гармонию тишины:

      – Мне кажется, я не умею жить для себя.

      – Но ведь ты живешь одна! – удивился Зонд.

      – Я будто жду чего-то. Не живу. Не сплю на обеих половинах кровати. Когда бабушка была жива, она всегда говорила: попробуй, давай! А я боялась. Никогда не ездила на мотоцикле. В деревне был крутой парень с мотоциклом. Все бабушки своих внучек гоняли от него, а моя говорила: конечно, давай, вперед. Но я так никогда и не ездила на мотоцикле. Вообще ни разу, хотя мне всегда хотелось. – Она засмеялась. – Я хочу научиться говорить «да».

      – Я слышал, ты много раз говорила «да». – Зонд пожал плечами.

      Порто оперся на предплечье, снял кед и бросил его в Зонда:

      – Какая-то серьезная посиделка у нас получается, вам не кажется?

      – Не