Линкор «Альбион». Борис Конофальский

и подождала, пока к двери не подойдут. Ей не нужно было ждать стука или открывающейся двери, чтобы понять, кто находится за порогом. Она видела ментальный портрет пришедшего даже через дверь, и едва услышав стук, сразу ответила ровным и чётким голосом, голосом госпожи:

      – Входите, Джеймс.

      Двери отворились, и на пороге кабинета появился высокий, уже лысеющий слуга в бакенбардах, белых чулках и расшитой ливрее; он остановился у двери, держа перед собой небольшой латунный поднос, и сообщил:

      – Телеграмма, миледи.

      – От лорда-адмирала? – догадалась хозяйка.

      Этот болван, который излишне обо всём переживал, докучал ей уже не первую неделю. Лорд-адмирал писал и писал одно и то же. В каждой своей телеграмме он просил герцогиню со всем вниманием следить за безопасностью его ненаглядного дредноута. А она, обещая приглядеть за кораблём, надеялась на то, что он будет содействовать в некоторых её делах, и поэтому пыталась всячески подчеркнуть свою необходимость и важность.

      – Именно, мэм.

      – Выброси её, Джеймс.

      – Конечно, миледи. Желаете что-нибудь ответить лорду-адмиралу?

      – Напиши ему, что линкор «Альбион» находился и находится под моим неусыпным наблюдением. Так будет и впредь…, – она сделала паузу, – а ещё припиши, что я передаю привет его жене. И в телеграмме на этот раз обратись к нему по имени, назови его «дорогим Александром».

      – Конечно, миледи.

      Дворецкий повернулся, чтобы уйти, а она специально посмотрела ему вслед, словно пронзила спину взглядом, от которого слуга едва заметно запнулся. А герцогиня с удовлетворением рассмотрела, почувствовала в нём его страх.

      Да, он боялся её, как и все другие слуги, боялся до смерти, так как знал, на что способна его всемогущая госпожа. И это правильно. Так и должно было быть. Ей нравился их страх, преходящий в трепет, а зачастую и в религиозное раболепие. У прислуги, у людей низших сословий и категорий такие чувства и должны рождаться в присутствии чистокровной британской аристократки. И чтобы усугубить этот страх ещё немного и получить ещё капельку удовольствия, леди Кавендиш произнесла:

      – Джеймс, сколько лет ты работаешь у меня?

      Она едва сдержала усмешку, когда почувствовала, как холодная волна ужаса прокатилась по спине слуги. Но тот, надо отдать ему должное, внешне ничем не изменился. Только помолчал немного и ответил:

      – Если мне не изменяет память, пятьдесят один год, миледи.

      – Да, кажется, так и есть, – притворялась, что вспоминает, герцогиня. – Ты ведь появился у меня в доме сразу после последнего и окончательного поражения корсиканского чудовища. Это было, кажется, ещё… при моём первом муже.

      – Именно так, миледи. Я был нанят вашим первым мужем, сэром Уильямом, пятым герцогом Девонширским, – отвечал слуга.

      Он всё ещё выглядел невозмутимым, но внутренне, внутренне старик содрогался, так как знал,