Линкор «Альбион». Борис Конофальский

не могла не купить себе этот наряд. Тем более, что средства ей были выделены, а отца Поликарпа она не видела уже два месяца как.

      Она ещё раз осмотрела себя внимательно. Да, всё было прекрасно, ну а то, что юбка при ходьбе будет двигаться и, возможно, кто-то увидит шёлк её панталонов на коленке… Ну и что?! Это вовсе даже и не вульгарно. Говорят, что некоторые дамы в Париже для верховой прогулки вообще не надевают юбок, а напротив – надевают мужские панталоны. Ах, Париж! Как там, наверное, прекрасно. Конные прогулки, Сен Дени, Елисейские поля, дамы в мужских панталонах. Вот в Петербурге никто из дам не позволит себе появиться на публике в мужских панталонах. Ну, за исключением княжны Бельской или Агафьи Воротынской. Эти барышни смогут, не испугаются. Зоя была в том уверена. Она вообще хотела походить на этих светских львиц и записных красавиц. Девушка и свой вызывающий наряд купила, потому что видала подобный на Воротынской прошлой осенью. Впрочем, мечтать о Париже и о променадах по Невскому она будет потом, а сегодня ей нужно выполнить своё первое задание. И дева, ещё раз взглянув на себя в зеркало, и убедившись, что она неотразима, пошла к двери.

      Эти балбесы из инженерной школы – они как раз сейчас пьют кофе у бакалейной лавки – будут ей кланяться и желать доброго утра. Она же лишь кивнёт им в ответ. Холодно кивнёт. Обычная вежливость, и не более. И пройдёт дальше, не удостоив их ответом.

      Она выскочила из парадной своего дома и быстро пошла по улице. Есть ей совсем не хотелось. Ей часто не хотелось есть по утрам, а сегодня не хотелось особенно. Девушка волновалась из-за задания.

      «Всё ли пойдёт по плану? Прилетит ли вовремя дирижабль… Нет, дирижабль – это в Париже или Петербурге… А здесь цеппелин, только цеппелин, и никак иначе. Не забывать об этом!».

      Конечно же, у бакалеи стоят будущие инженеры, их легко узнать по тёмно-синим сюртукам с золотыми петлицами и маленьким фуражечкам. Их четверо. Они пьют кофе стоя, не садясь на выставленные у лавки стулья. Блюдца и чашки держат в руках.

      Один из них замечает девушку и сразу кричит:

      – Фройляйн Зои! Доброго вам утра!

      – О! Фройляйн Зои! – тут же подхватывает другой.

      – Фройляйн Зои! Вы ещё прекрасней, чем нынешнее утро! – кричит третий и салютует ей кофейной чашкой. А после добавляет: – Этот костюм вам очень идёт. Вы собрались на прогулку?

      – Ах, фройляйн Зои, вы разбиваете нам сердца!

      И другие люди на улице начинают выглядывать её, чтобы рассмотреть, кому это там инженеры расточают комплименты. И этих людей тут немало. Приказчики, что уже идут в порт, но остановились выпить кофе, широкоплечие рабочие, в своей простой одежде, поедающие кренделя и булки, пожилая фрау в старомодной шуте и не очень чистом платье, – все оборачиваются на неё и видят девушку в необычном костюме. Ах, как это приятно. Особенно когда все слышат, как эти оболтусы ею восхищаются. Её щёки чуть покраснели от удовольствия, излишнего внимания и капельки стыда, но она и вида не подаёт,