Незабудка. Книга 1. На границе света. Керстин Гир

дни сочтены» – гласило высеченное в камне изречение. Выражение лица мужчины не оставляло ни малейшего сомнения в том, что это выражение он выбрал не случайно и мне следовало воспринимать его как угрозу. Я снова вспомнил его странный скрипучий голос, без труда представив, как он сам произносит эти слова: «Твои дни сочтены, мальчишка».

      Будто удостоверившись, что его послание принято, мужчина снова поклонился и медленно скрылся из вида в глубине кладбища.

      Невероятным усилием воли я подавил в себе желание тут же постучать по звонку у кровати, чтобы немедленно разбудить родителей: «Мама! Папа! Злобный дедуля в шляпе сейчас на кладбище, он знает, где я живу!»

      Пульс участился, и мне понадобилось несколько минут, чтобы снова взять себя в руки. Я подъехал к кровати и лёг. Ромашка, потянувшись, перебралась с конца кровати поближе к центру и легла мне на грудь. Я машинально её погладил. Мирное урчание кошки постепенно меня успокоило, и через некоторое время я даже заснул.

      На следующее утро мои суперспособности исчезли. Вокруг было совершенно светло, но различить надпись на надгробии я не мог. Да и вообще сложно было сказать, есть ли там хоть какая-то надпись. Поэтому я попросил Лассе (который зашёл ко мне без предупреждения и замер у моей кровати, лишь изредка с хрустом разминая пальцы и бросая на меня жалобные взгляды бедного оленёнка) сфотографировать для меня это надгробие по дороге домой. Оказалось, что это могила некоего Германа Кранца, который умер в 1952 году. А надгробная надпись – какая неожиданность! – гласила: «Твои дни сочтены».

      Я даже почти обрадовался. Конечно, вселяет страх и ужас, но для меня в этом было ещё и доказательство, в котором я так нуждался: доказательство того, что я не сошёл с ума. Ведь как такое объяснишь диагнозами вроде шизофрении или маниакального расстройства? Никак. Здесь явно происходило что-то другое, что-то гораздо более загадочное.

      Если дедуля в шляпе не врал и действительно собирался воплотить в реальность свои угрозы, если мои дни действительно были сочтены, я хотел потратить их с пользой и выяснить как можно больше. А этот Лассе – ябеда несчастный. Коль уж он сразу решил всё выкладывать моей маме, я прекрасно обойдусь без него. Мне поможет эта дочка Мартинов, Матильда, с ямочками на щеках и комплексом спасительницы.

      Я потянулся за своими идиотскими костылями – или, как их официально называли, за своей «поддержкой», так меня научил Северин на одной из наших с ним первых встреч, – и встал на ноги. Как обычно, у меня закружилась голова, и пришлось подождать несколько секунд, пока стены перестанут мелькать у меня перед глазами и остановятся на своих местах. Лиц на деревьях, которые тоже мельтешили за окном, я решил не замечать.

      – Я бы хотел посмотреть на этот склеп, о котором ты говорила, – сказал я. – Можешь отвезти меня туда на коляске?

      – Что, прямо сейчас? – спросила Матильда.

      – Да. Если у тебя, конечно, нет других планов: вроде молитвы, или церковного урока, или ещё чего-то благочестивого, чем ты там обычно занимаешься