Ярость. Константин Перейро

оставить, то вообще без вариантов. От этих мыслей настроение испортилось, проснувшийся было аппетит пропал, но я всё же выпил чашку горячего чая с парой крекеров. А потом… заснул.

      Спал недолго, проснулся от какого-то звука, который почему-то напугал. Вытер с уголка рта нитку слюны, попытался сообразить, что происходит. И услышал несколько выстрелов, доносящихся из северо-западного угла посёлка. Сложилось впечатление, что стреляли одновременно несколько человек. Выскочил на улицу. Бухнуло ещё дважды, донеслись отдалённые крики. Опять Мишаня собак изводит? Тут в начале улицы появилась группа людей, и я сразу узнал своих. Увы, Иваныча среди них не было, зато объявился Ромка. Не увидел я и долговязой фигуры Андрюши, от чего испытал толику удовлетворения. Правильно, нефига ему тут делать.

      Дочка что-то недовольно буркнула и потопала вперёд, пока я здоровался с Ромкой и забирал у девчонок часть поклажи. Артём понуро побрёл следом

      – Что это с ними? – спросил я у бывшей.

      – Устали. Отвыкли ножками-то ходить. Папа не пришёл?

      Я помотал головой. Сёстры разом помрачнели. До дома шли молча, но во дворе Светка сразу заметила сугроб на месте будки и отсутствие собаки.

      – А где Тихон?

      Я рассказал про Мишу и его охоту на «бешеных».

      – Совсем ебанулся! – возмутилась Светка. – До белочки, что ли, допился?

      Потом до неё дошло ещё кое-что:

      – Так, погоди, Тишка там, в сугробе?!

      – Угу, – кивнул я.

      – И мы что, вот так и будем жить рядом с собачьим трупом?

      Я чуть не ляпнул, что они, если что, провели ночь рядом с человеческим трупом – и ничего. Но Ромка уже утешал супругу:

      – Я потом похороню.

      – Нет, ну вообще… – продолжала она кипятиться, поглядывая на меня, словно я был обязан убирать тут всё. Быстро же к ней вернулось её обычное стервозное состояние. Пора валить домой. Но свалить не вышло.

      Пока мы Романом разбирались с котлом (не разобрались!), пока посмотрели, что с дровами, сёстры успели о чём-то договориться. Я это понял сразу, едва увидел, как Марина отводит глаза. Тем не менее заговорила именно она:

      – Слушай, Сев, нам очень неудобно тебя просить, но ты не мог бы одолжить велосипед. Нужно съездить к папе, а у тебя одного транспорт…

      – В смысле – к папе? На работу?

      – Ну, да. Понимаешь, Андрей нам очень помог с мамой, – голос у неё дрогнул. – Там кошмар, конечно, вышел. Представляешь, в полиции сказали: несите тело в морг сами! А если не можете, положите на балкон. Когда будет транспорт, за ней приедут. Прикинь!

      Ну, вообще-то, этого и следовало ожидать. И мы уже вынесли её, так что ничего кошмарного я не видел.

      – А что в больнице?

      – Ой, он уже не пошёл. Понятно же, что там ничего не скажут.

      Ну, разумеется! Зачем куда-то ходить, всё же и так ясно! И в чём, стесняюсь спросить, тогда заключалась его помощь?

      – В