Сторно. Олег Артюхов

отдельной роты специального назначения старшина Батов. За что вы пытаетесь задержать бойцов, которые только что вышли победителями из боя?

      – Что? Старшина, комроты? – он презрительно хмыкнул, – ты там не бредишь?

      – Похоже, бредите вы. Оглянитесь. Посмотрите вокруг на кучи горелых каркалыг с крестами. Всё это сделали мои бойцы.

      – Вот за это мы их и задержим, чтобы не приписывали себе чужие заслуги.

      – Во-первых, вам не за что их задерживать, а если попытаетесь, то они дадут отпор, и тогда за ваше здоровье я не поручусь. Во-вторых, при чём здесь вы? От ваших позиций до битых танков, как до луны. В-третьих, если вы не прекратите самоуправство, то сегодня же за превышение полномочий командование вас разжалует. И на этом ваша карьера закончится.

      – Что-о-о!! Ах, ты, сявка!! Ты мне угрожаешь!! Заслуженному командиру!!

      – Слушай ты, заслуженный, тебе не надоело глотку драть?! – я завёлся не на шутку. – Ты драпаешь от самого Бреста, потерял и разбазарил свой полк. Ты сидел, трясясь в Коссово в окружении, не зная, толи застрелиться, то ли сдаться, толи уползти лесами. Вам помогли, а ты и хвост задрал!

      – Что-о ты сказал?!! – взревел на том конце связи майор, – убью, тварь!!!

      Я бросил трубку Курянину.

      – Всем бойцам занять боевые позиции. Танк вперёд. Зенитки и дашки на прямую наводку.

      Со стороны позиций Пилипенко донеслись два далёких винтовочных выстрела. И снова тишина. Я вышел на дорогу и встал перед танком. За мной встали Баля с Ивановым. Зенитки опустили стволы. На машинах пошевелились ДШК.

      Вскоре вдали заклубилась пыль, и через минуту показались три БТшки, которые притормозили, чтобы объехать битых немцев. Кое-где им пришлось съезжать на грунт, и, наконец, они встали метрах в тридцати и зашевелили стволами. Потом из переднего танка выбрался человек в комбезе и шлемофоне, за ним ещё двое и направились ко мне. Но, сделав несколько шагов, майор остановился, будто налетел на препятствие и стал озираться. Постоял, вернулся, забрался на танк, чуть подался вперёд, поднял бинокль и стал осматривать панораму боя. Потом он опустил руки и голову, потупил взор и на минуту замер. Снова спрыгнул, махнул рукой сопровождающим и один зашагал ко мне.

      Он остановился в трёх шагах. Внимательно в меня вгляделся и отдал честь.

      – Майор Иванюк, – он нервно раздул ноздри.

      – Старшина Батов, – я кинул руку к виску.

      – Твоя работа?

      – Наша.

      – Никогда такого не видел.

      – Война большая, и не такое увидим.

      – Формально ты нахамил, но, по сути, прав. Половину полка я потерял. Какие ребята в первые же дни сгорели. – Его лицо исказила гримаса боли и страдания. – Спать не могу. Хлеб в горло не лезет.

      – Понимаю.

      – Сегодня мы атаковали, будто крылья выросли. Наконец-то дали немцам по зубам. А тут твои подвернулись.

      – Всякое бывает. Главное теперь гансы нашей земли вволю нажрутся. Товарищ майор, прикажите отпустить моих ребят. Они тоже на взводе, могут бед натворить.

      – Теперь