Страх. Эдуард Хруцкий

в Московском уголовном розыске.

      – Реквизиты Борьки Лялина, – сказал Никитин.

      – Это которого?

      – Ну, тот, что по мошенникам работает.

      – Кто труп обнаружил?

      – Гриша Кац, саксофонист из «Астории».

      – Смотри-ка, счет из «Астории», и нашел его ресторанный музыкант.

      – Позвать его?

      – Подожди.

      Данилов вышел из машины и искренне пожалел бедного капитана Лялина, которого теперь затаскают по инстанциям и политотделам, а то и в НКГБ потащат.

      Данилов вошел во двор, засветил фонарь:

      – Белов, Никитин, с фонарями сюда.

      Даже в этой темноте было видно, что двор не проходной. Данилов осмотрел все подъезды, черного хода не было.

      – Значит, убитый вышел из одного из четырех подъездов, – сказал Данилов. – Где дворник?

      Минут через десять привели заспанного дворника, даже на расстоянии от него шел густой запах перегара.

      – Видать, политуру жрал, – засмеялся Никитин, – дух от него, товарищ подполковник, уж больно смрадный.

      – Вы дворник?

      – Силаев Николай Трофимович, – деликатно закрыв рот ладонью, ответил тот.

      – Вот какая у меня к вам просьба. Под аркой убили человека. Он шел из вашего дома. Взгляните, может быть, вы его видели?

      – Почему не взглянуть. – Дворник кашлянул, обдав всех густым сивушным духом. – Это мы завсегда, ежели надо.

      Дворник опасливо подошел к трупу, наклонился:

      – Посвети-ка сюда, товарищ милицейский.

      Он еще ниже наклонился, казалось, что хочет обнюхать труп.

      – Ты, батя, на него не дыши, – засмеялся Никитин, – а то жмурик закусить попросит.

      – Закусить… Надумал тоже, – дворник тяжело разогнулся, – угости папиросочкой лимитной.

      Никитин протянул ему пачку «Норда».

      – Видать, не в больших ты чинах, раз гвоздики куришь, – сделал вывод дворник. – Ну, кому говорить-то?

      – Мне. – Данилов полез за портсигаром.

      – Видел его, покойного, значит, третьего дня. И шел он во второй подъезд. Я у него папироску стрельнул, «Пушку».

      – А к кому?

      – Этого не знаю, товарищ начальник.

      – Ну а к кому, по-вашему, он идти мог?

      – А что сказать вам, не знаю даже. В подъезде шесть квартир. По две на каждой площадке. Все квартиры отдельные. Коммуналок нет. Если подумать, что человек этот со свертком шел, а в нем я бутылку точно определил, то, думаю, в гости.

      – А одет он как был?

      – Да как и сейчас, только кепочка на нем была серая, из коверкота, нарядная кепочка.

      – Давайте вместе подумаем: к кому мог убитый идти?

      – Ну, к примеру, в восьмой квартире живет Лидия Сергеевна Мартынова. Дама она одинокая. Муж под Москвой в ополчении погиб.

      – Она работает?

      – В «Кинотеатре повторного фильма».

      – Никитин? – Данилов обернулся.

      – Здесь я, товарищ подполковник.

      – Квартира восемь.

      – Понял.

      Данилов не заметил, как начало светать.