Смутные годы. Валерий Туринов

исчезли. Труп самозванца поспешно бросили. Толпа смешалась. Огромная и на вид грозная, она, казалось, в одно мгновение усохла, сжалась в один бесформенный комок, от которого по сторонам проворно разбегались какие-то тени.

      Через минуту в толпе оправились от замешательства, всплеснулись дерзкие крики: «Эй, старица! Твой ли это сын?.. Скажи правду, чтобы народ не сомневался более!»

      – Об этом спросили бы его самого… – сказала Марфа и негромко, но гневно бросила толпе: – Посмели бы?!

      Она презрительно оглядела притихших людей, повернулась и пошла назад к монастырю.

      Толпа на мгновение замерла. Затем люди очнулись, заулюлюкали, подхватили за ноги труп и выволокли его на Лобное место. Следом подтащили труп Петьки Басманова и бросили рядом…

* * *

      Давно это было и в то же время, кажется, будто вчера, хотя уже прошло четыре года. После того дня многое в жизни Григория изменилось.

      Он поднялся с лавки, тряхнул плечами, словно сбрасывал воспоминания, прошёлся по избе, в которой устроил свою ставку вот здесь, в деревеньке под Иосифовым монастырем.

      Ночью Валуева разбудил его холоп. Григорий поднялся, накинул кафтан и вышел из-за занавески.

      У порога избы стоял Тухачевский.

      – Зачем тревожишь среди ночи? – недовольно проворчал Григорий, насупив брови.

      – Перебежчики из монастыря, важные вести, – ответил сотник и виновато отвёл от него взгляд.

      – Веди! – бросил Григорий.

      Тухачевский вышел и тут же ввёл в избу троих служилых. Один из них, среднего роста, худощавый, с острым носом и глубоко посаженными невыразительными глазами, держался уверенно. Судя по одежде, он был городовым боярским сыном. Два других, похуже одетые и не такие смелые, встали позади него, как будто прикрывались им.

      – Кто такие?! – строго спросил их Григорий.

      Уловив, как испуганно вздрогнули от его окрика те, что жались позади, он молча усмехнулся: «Как куропатки!»

      – Люди митрополита Филарета, – ответил остроносый.

      – Так Филарет в монастыре, у Рудского?! – удивлённо вскинул брови Григорий.

      – Да, там… И другие бояре из Тушино…

      От этой новости Григорий на минуту задумался.

      – Почто здесь оказались?! – сердито повысил он голос, чтобы испугать тушинцев и заставить проговориться о цели побега.

      Но остроносый не смутился, спокойно ответил:

      – Филарет послал предупредить: поляки упали духом, караулы не несут, ругаются. Одни под Смоленск тянут, другие – в Калугу… Ударить надо по ним. Без боя побегут…

      Он посмотрел на Тухачевского, как будто искал у того поддержки в искренности своих слов. Натолкнувшись на его равнодушный взгляд, он снова обратился к Валуеву:

      – Завтра вечером уходят из крепости.

      – Всё? – спросил Григорий его.

      – Да, – кивнул тот головой.

      Григорий потёр руками лицо, разгоняя остатки сна, затем подошёл к перебежчикам, усмехнулся:

      – Если соврали – болтаться вам на берёзе! Подсушу, как