Россия, кровью умытая. Артём Весёлый

срезать у себя погоны и нашивки, хотя многим и жалко было: тот младший унтер-офицер, тот фельдфебель, у кого кресты и медали – домой всякому хотелось показаться в полной форме.

      На путях по вагонам сидели казаки и не хотели сдавать оружие. Красногвардейцы, в среде которых были и солдаты из понимающих, выкатили на мост пулеметы и поставили казакам ультиматум: «Сдавай оружие».

      Гудки дают тревогу

      народ бежит

      казаки дрогнули и сдались.

      Со стороны города слышалось: «Ура! Ур-ра!» Откуда-то на шинелях несли раненых.

      – Ну что? Как там?

      – Отбили.

      – Велик ли урон?

      – Бой был боем Турецкого фронта с пулеметным и орудийным огнем, трое суток без передышки. Будь они прокляты!

      Максим отправился на поиски хлеба.

      Воинские продовольственные лавки были разгромлены. Около заколоченного досками питательного пункта с аттестатами в руках бродили фронтовики. Горестно ругаясь, понося новые порядки и размахивая принесенными на менку рубахами и подштанниками, солдаты табунами шли на базар.

      Хлеба не было ни на базаре, ни в городе. Обкрадываемые торговки на базар глаз не казали, а городские лавочники отсиживались за дубовыми дверями и, гоняя чаи, выискивали в священных книгах роковые сроки и числа.

      На базаре было весело, как в балагане.

      Спозаранок на пустых хлебных ларях, на солнечном угреве сидели солдаты, вшей били и, давясь слюной, про водку разговаривали: все уже знали, что на станции Кавказской счастливцы громят винные склады.

      Через толпу пробирался бородатый красногвардеец – винтовка принята на ремень, на штык насажен кусок сала и связка кренделей. Молодые казаки остановили и окружили бородача.

      – Купи, дядя, офицера?

      – Какого офицера?

      – Хороший офицер, нашей второй сотни офицер, но для беднейшего сословия вредный. Мы его пока заарестовали и содержим в своем эшелоне, под охраной.

      – Зачем он мне?

      – Расстреляешь.

      – А вы – сами?

      – Он перед нами ни в чем не виноват.

      Пока разговаривали, один из казаков срезал у бородача со штыка и крендели, и сало, другой – вынул затвор из винтовки.

      – Так не купишь офицера?

      – Нет… Мы их и некупленных подушим, наших рук не минуют.

      – Ну, прощай… А затвор-то у тебя где? Пропил?

      Тот схватился – нету затвора.

      – Отдайте, ребята…

      Посмеявшись над бородачом, променяли ему его же затвор за осьмушку махорки.

      На расправу базарного суда приволокли мальчишку, укравшего подсумок с песенником и рваной гимнастеркой. За утро на базаре убили уже двоих: картежника, игравшего на наколку, и какого-то прапорщика. На оглушенного страхом мальчишку рука не поднималась. Покричали-покричали и решили:

      – Петь и плясать ему среди базара до темной ночи.

      А один весельчак добавил:

      – Ночью иди опять воруй, только не попадайся.

      Блеснули теплые глаза мальчишечьи, закипели зубы в крике:

      В арсенальном большом замке

      Два солдатика сидят…

      Оба молоды, красивы,

      Про свободу говорят…

      Откуда-то