Фенрир. Том II. Коллекционер ошибок. Эмма Райц

предохранитель Глока на место.

      – Знаешь что, малыш? Ты никогда не сможешь понять меня.

      Она посмотрела на Андрея, и тому резко захотелось натянуть куртку от холода, сквозившего во взгляде Леры.

      – Почему?

      – Ты не сможешь понять меня, потому что никогда не терял самого дорогого в жизни человека.

      – Вообще-то я мать похоронил в тринадцать лет!

      Лера саркастично усмехнулась:

      – Нам всем суждено хоронить своих родителей. Это закон времени. А в паре… хочется «долго и счастливо, и умереть в один день». Это не просто глупая присказка, – сделав глоток воды, она подошла к Андрею и тихо продолжила: – Вот когда ты полюбишь настолько сильно, что будешь жаждать своей смерти с любимой женщиной в один день, но потеряешь её не через тридцать лет, а через пять или шесть… Ты разучишься дышать, улыбаться и спокойно спать по ночам. Ты почувствуешь себя живым лишь на половину. Ты будешь каждый день искать её в толпе. Тебе всюду будет мерещиться её голос, запах, силуэт. И вся твоя жизнь превратится в нескончаемую пытку воспоминаниями, обрывками снов и ненавистью к себе за то, что ты жив, а она – нет… Вот тогда, малыш, приходи ко мне. И мы обсудим вопрос начала новой главы. А пока…

      От её тихого зловещего голоса по спине Андрея побежали табуны мурашек, а волосы на затылке зашевелились. Лера смотрела на него так, будто прожигала ледяными лучами ненависти.

      – А пока, Андрей… Катись из моего дома. И не приближайся ко мне ближе, чем на десять метров.

      – Лер…

      – Валерия Владимировна.

      – Что?..

      – С этого дня я для тебя больше не Лера. Я Валерия Владимировна, ясно?!

      От громкости железобетонного «ясно?!» Фенрир испуганно заморгал.

      – Блин, Лер…

      – Вон!!! – в его сонную артерию внезапно ударил ствол взведённого Глока. – И только попробуй ещё хоть слово сказать поперёк! Я выстрелю. И никто никогда не найдёт твой труп. Даже Макс. Ты меня понял?!

      Фенрир молча смотрел вниз на миниатюрную женщину, которая в своё время так много сделала для него, а теперь на полном серьёзе готова была пристрелить.

      – Ты. Меня. Понял?!

      – Да…

      Лера сделала шаг назад и опустила пистолет.

      – Ты когда-нибудь меня прос…

      – Вы.

      – Что?

      – На «вы»!!!

      – В… вы когда-нибудь меня простите?

      – Когда ты сдохнешь.

      – Ясно… – он взял висевший на стуле бомбер и пошёл к выходу.

      Оставшись в одиночестве, Лера наконец-то дала волю слезам и обессиленно сползла на пол, отбросив пистолет.

      Андрей сел в Гелендваген и просидел без движения несколько минут, пытаясь прийти в себя после всего услышанного. Он видел Леру разной: счастливой, любящей, нервной, разбитой горем, равнодушной ко всему, жёсткой в «Фениксе», саркастичной, заботливой… Но настолько ненавидящей – никогда. Никто при нём ранее не мог вызвать в ней такие страшные эмоции. К конкурентам Лера относилась снисходительно, к агрессивной прессе – иронично, к мужчинам из минобороны – с лёгким раздражением. Он понятия не