Древо Тьмы. Лори Форест

рунами посох.

      Время от времени Ни Вин оглядывается на обугленную тушу – искалеченную кобылу, которая так долго ей служила.

      Бедная кобыла. Она ни в чём не виновата. Раскаяние пронзает меня будто острым копьём.

      А лошадь, которую я сочла мёртвой, вдруг с хриплым ржанием поднимает голову, мотает ею из стороны в сторону, с мягких губ срываются клочья пены. В широко открытых глазах животного – ужас. Лошадь или то, что от неё осталось, извивается в агонии.

      Смотреть на это нет сил.

      Что-то надо делать. Невозможно просто наблюдать, как мучается живое существо. Как во сне, в бесконечном кошмаре, я медленно оглядываюсь и вдруг натыкаюсь взглядом на что-то тонкое и белое.

      Мой Жезл Легенды!

      Он лежит на небольшом возвышении на плоском камне, совсем рядом. Огонь его не тронул. Жезл будто предлагает: «Возьми меня!» И я торопливо хватаю его дрожащими руками – тут же, едва ощутив силу Жезла, откликаются мои магические линии. Спотыкаясь, я бреду к полуживой кобыле и останавливаюсь в нескольких шагах. Что же я наделала?.. Как же прекратить её страдания?..

      Краем глаза я замечаю белую птицу – она медленно кружит в небе надо мной и несчастной кобылой. Белый силуэт вдруг вспыхивает, будто звезда, и передо мной разверзается тёмная бездна воображения.

      Передо мной не лошадь, а солдат. Его мундир обгорел, нижнюю половину тела затянуло в песок. Воин поднимает голову, и я вижу в его глазах смертельный ужас. Но он здесь не один. Всё поле усеяно телами – вокруг раненые, обгоревшие, умирающие солдаты всех земель и народов: гарднерийцы, альфсигрские эльфы, народы страны Ной, амазакарины, ишкартаны. И не только солдаты, не только люди в военной форме. Здесь и женщины, дети, младенцы, старики – все обожжённые, искалеченные моей отвратительной магией.

      За это короткое мгновение я отчётливо понимаю, какие страдания способна принести моя магия, если использовать её во зло.

      Видение исчезает, передо мной снова умирающая кобыла.

      А рядом с ней Ни Вин с руническим мечом в здоровой руке. Ни Вин смотрит на лошадь, стараясь хотя бы внешне сохранять спокойствие, а я не могу оторвать глаз от изуродованного уха и покрытой шрамами руки Ни Вин. А ведь такими же страшными шрамами покрыта половина её тела.

      Она испытала на себе тот безжалостный огонь, что живёт во мне.

      Ни Вин решительно опускает меч на шею кобылы и смотрит на неё, пока та не застывает. На лице Ни Вин не отражается никаких чувств, она будто смирилась со смертью существа, с которым провела долгие годы.

      – Мне очень жаль, Ни Вин, – подняв на неё умоляющий взгляд, выдыхаю я. – Прости, мне правда очень жаль.

      Ни Вин оборачивается и смотрит мне в лицо.

      На мгновение, всего на мгновение, короткое, как бросок кобры, в глубине её глаз мелькает горькая ярость, но воительница тут же опускает глаза, вытирает меч и вкладывает его в ножны.

      В совершенном отчаянии я стою перед обугленной тушей несчастного животного, погибшего из-за меня. В памяти снова вспыхивает