Никола зимний. Сергей Кузнечихин

папа, человек, говорит, что из вашей деревни, только на деревенского не похож.

      – Почему из вашей? – засмеялся гость, – Ты вроде тоже в нашей деревне родилась. Нехорошо отрекаться от родины.

      – Я не отрекаюсь, просто с языка сорвалось, – смутилась дочь, разглядывая представительного мужчину.

      – Тулуп, ты, чё ли?

      – Я! Овчинников Николай Павлович собственной персоной.

      – Встретил бы на улице – мимо прошел.

      Лукавил, конечно, глаз-то цепкий. Хотя изменился сильно. Считал, что он обязательно растолстеет, девчонки в школе Пончиком звали, а он подобрался как-то, ни живота, ни второго подбородка, даже подрос. И одет солидно – двубортный серый костюм, галстук, очки, впрочем, очки он и в школе носил.

      – А ты ничуть не изменился, а прикид вообще зашибись. – Открыл портфель и выставил бутылку. – «Хенесси» будешь?

      – Буду, хотя и предпочитаю самогонку.

      – Это почти одно и то же.

      – А я вас в универе видела. Вы к нашему декану приходили, – встряла Анютка.

      – Учишься там? Филолог?

      – Обижаете, математик.

      – Молодец, коллега.

      – Слушай, математик, иди-ка на стол собери, нам с дядей Колей обняться надо, столько лет не виделись.

      – Однако не меньше двадцати.

      – Вижу, в большие люди выбился.

      – Есть немного, но не в самые большие.

      – Погоди, я слышал, ты в ученые подался?

      – Подался, а потом за место под солнцем бодался. Диссертацию быстро защитил, самый первый из выпуска, и остался в универе преподавать. Докторскую написал, но тебе это, полагаю, неинтересно.

      – Почему же, рассказывай.

      – Долгий разговор. Короче, написал свою докторскую, но не защитил.

      – Не пропускали?

      – Скажем так, тормозили. Стандартная история. Не я первый, не я последний. Потом перестройка грянула. Для защиты деньги понадобились, а где их взять? Те, что отец оставил, царствие ему небесное, инфляция сожрала. Помнишь то время, сам, наверное, пострадал?

      – Кто его не помнит. Больших запасов у меня не было, но все-таки шибануло.

      – Всех шибануло, кроме торгашей и хозяйственников, которым было что прихватизировать и продать. А что может продать преподаватель универа? Зарплату нам все-таки платили, но нищенскую. Представляешь, «челноком» в Китай смотался, но и там «кинули».

      – Прошу к столу, дорогие гости, выпивайте, закусывайте, вспоминайте. – Анютка явно кокетничала с Тулупом, старалась произвести впечатление на влиятельного человека. Такой свою хулиганистую дочь он еще не видел. Девчонка превращалась в женщину.

      – Накрыла и шагай к своему вязанию, не мешай мужикам материться.

      – А ты разве умеешь?!

      – Остроумная девушка, – засмеялся Тулуп, – ну ладно, давай за встречу.

      – Кстати, а как ты меня разыскал?

      – Я разве не сказал, что в администрации губернатора подвизаюсь.

      – Ничего