На самом краю леса. Петр Ильинский

души. Рамос, владелец бродячего балагана, ютившегося неподалеку от городских ворот, внимательно выслушал мои объяснения и спрятал расчерченный мною в спешке листок бумаги. Теперь он гладил перекочевавший в его руки кошелек с задатком и почтительно смотрел вниз. Мы были немного знакомы, и мое появление, сопровожденное необычной просьбой, не вызвало у него никакого изумления.

      Последние несколько недель я почему-то зачастил на представления этой труппы, обосновавшейся в городе еще прошлым летом и пользовавшейся все большим успехом. Не ради какой-нибудь актриски – они все были одинаково маленькие, смуглые, вертлявые и интереса не вызывали. Я даже не мог толком запомнить их имена. Нет, тут было притяжение иного рода, не уверен, что смогу его точно определить.

      Вы будете смеяться, но в зрительской толпе меня охватывало странное чувство и хотелось отдаться ему снова и снова. Как будто курившееся по углам снадобье дурманило мою кровь. Я припадал к прокопченному дешевыми свечами залу, словно пьяница к бочке. Мне почему-то нравилось быть одним из них, пахнущих вином, потом и жарким небом, гордо носивших свои жалкие украшения. Даже сохраняя отстраненное высокомерное молчание, слушать их «ахи» и «охи», свист и смех, улюлюканье и топот ног.

      Рамос везде играл одинаковые роли: справедливого короля, седобородого патриарха, отважного полководца, согбенного под грузом лет, но все равно одолевающего коварных мавров. В мистерии о сотворении мира он был Богом-Отцом, на Рождество – Иосифом. «Это все – только шутка, – сказал я ему на прощание, – но мне чертовски хочется, чтобы она удалась». Он понимающе кивнул.

      Давно я не бегал так быстро. Еще через два часа на противоположном краю города меня ждала выносливая на вид лошадь. Эх, суметь бы поутру до нее добраться. Теперь к каменщику, лучше – из самого дальнего предместья, снова несколько слов, еще один кошелек, а потом на кладбище. Веревку я захватил еще утром. Здесь меня ждало разочарование. Да, ее можно было продеть и завязать так, как я задумал, но толку от этого выходило на грош. Замаскировать нехитрое устройство не получалось. Все оставалось на виду, и я сразу понял полную беспомощность моего волшебного плана. Действительно, сказка. Верить в чудо – есть ли самообман глупее этого? Как я мог надеяться? Захотелось немедленно все бросить, уйти куда глаза глядят. А там – будь, что будет. Но я взял себя в руки. Всегда надо доводить до конца то, что начал. В любом случае, это лучше, чем сидеть дома и ждать развязки. Я проверил – веревка держалась крепко. Что ж, спасибо и на том.

      Если у двери я увижу стражу, то все пропало. Нет, никого. Он уже вернулся и громыхал на кухне. Вот дурень, опять подумал я, как легко его вывести на чистую воду. Да и любого изменника: когда человек начинает делать странности, значит, он тебя предал. Эту мысль я никогда не забывал, в дальнейшем она мне не раз помогала. На войне я раньше всех видел, кого из наемников недавно перекупил неприятель, и не раз поражал командиров и сослуживцев своей прозорливостью.

      «Сними