Черта. Александр Солин

уже об этом думал – мир случаен, запутан и сложен, но все взаимосвязано, и если потянуть за ниточку здесь, то дрогнет кактус на другом конце света. Вот эту связь и надо искать, ибо на самом деле на другом конце находится не просто кактус, а малая часть большой истины. Выходит, то, что он писал до сих пор – не стихи, а посильное воспроизведение очевидных причинно-следственных связей. Получается, что слова, рожденные живым объемом чувств, падали на бумагу, как перезревшие яблоки на землю, образуя плоскую, наполненную лишь статистическим смыслом окружность.

      Ох, уж это «потому что»! Оно лжет нам поминутно, пряча от нас суть вещей, ибо на самом деле перед нами нечто туманное и загадочное, где прямой вопрос оборачивается неверным отзвуком невнятного ответа, где очевидное рождает сомнение, а обыденное уходит из-под ног, где гром впереди молнии, а мудрость заканчивается вместе с детством. Где мироздание – существо, созвездия – его скелет, звезды – родимые пятна, их свет – нервы, связанные с нами, как орган с болью.

      Серегино сознание качнулось и, не удержавшись, провалилось в мягкую дремучую яму. Звуки плывут к нему издалека. Теряя силы достигают слуха, оседают в голове, тихо радуются удаче. Родились, чтобы стремительно преодолев посильное расстояние, исполнить предназначенное – сообщить о своем творце. Звуки, как звуки – то ли земля потирает руки, то ли зевает уставший ветер, то ли в ночном небе ласкаются украдкой облака.

      «Где я? Снаружи? Внутри? Здесь? Там? Нет, я ни здесь и ни там, но я и здесь, и там. Я ветер, змеей шуршащий в тесных улицах покинутого города, земное покрывало, с треском рвущееся под напором небесных камней, кривляка гром, сорвавшийся с насупленных небес, крыша, стонущая под парными струями дождя…

      Я – сознание ребенка, слитое с миром, что постепенно отделяется от мира, пока не отделится полностью, когда я буду взрослым. И тогда мой дух возвысится над миром, и луна зальет неслышным светом серебристую тишину, а уколы звезд обезболят будущий страх смерти…

      Ветер памяти гонит по аллеям души сухие листья грядущих воспоминаний. Над ними скользят живые тени облаков, полируя до посинения зеркало небес. Вдали два пятна – голубое и желтое. Голубое – это море, желтое – песок. Главные их признаки, если не знать о них ничего другого. Но художнику больше ничего и не надо. Для него краски то же самое, что для меня слова – составные части художественной истины…

      Не затихает небесный биг-бэнд. Серебряной ложкой звенит поэтический аппетит. Пришли зрители, расселись, развесили уши, подставили души. Да, да, именно так – нужно заниматься акупунктурой Вселенной, а не рыться в складках жизни…»

      Серега дернулся и обнаружил, что спал. Он живо встал, вернулся к столу, достал чистый лист бумаги и положил перед собой.

      «Дорогая Анастасия, у Вас чудное имя!» – вывел он.

      Одно его смущает: как она поведет себя, когда узнает, что он не настоящий?

      …Солнце