Наследство с характером. Анастасия Ригерман

птицы с золотисто-красным оперением.

      – Кто это, жар-птицы? – снова озадачилась я.

      – Они самые. Их пение исцеляет больных и возвращает зрение слепым.

      – В вашем мире водятся такие же? – раздалось мне практически на ухо, а шею обожгло горячим дыханием.

      Эти кусты странным образом сближали, раз даже Воронцов, свято охраняющий свои личные границы, вдруг оказался так близко.

      – Нет, конечно. О них я знаю исключительно из сказок.

      Когда же одна из птиц прямо на наших глазах самовоспламенилась и запела необыкновенным голосом, возникло четкое ощущение, что я попала в одну из них.

      – До чего удивительные создания, – озвучил Агафон, словно прочел мои мысли.

      – Это точно… И часто они вот так прилетают к вам на постой?

      – Сколько лет живу в Лазоревых холмах, а вижу их впервые, – с придыханием признался садовник. – Есть легенда, что жар-птицы – предвестники чуда. Именно они освещали путь Священной деве связующей миры, которая следовала за своей любовью.

      – Спасибо, Агафон, но нам сейчас не до детских сказок и действительно пора, – нервно закопошился Воронцов, вылезая из кустов, да еще и меня потянул за собой, неожиданно схватив за руку.

      – Если мисс интересно, приходите в любое время. Здесь и в оранжерее собрана уникальная коллекция растений, я про каждое из них с удовольствием вам расскажу, – вынырнул за нами следом Агафон, напоследок срезав для меня тот самый белый цветок, который так мне понравился. – А это вам. Он называется воздушный поцелуй.

      Передавая мне цветок, мужчина одарил меня теплой улыбкой, и я просияла в ответ. Даже удивительно, что у вредины Воронцова работают такие милые люди.

      – Спасибо! Очень рада знакомству. Я обязательно вернусь, – только и успела ответить, когда снова чем-то недовольный Даниил Васильевич утаскивал меня за собой следом.

      Впереди показались конюшни и последний пункт нашей программы. Лишь тогда князь наконец сбавил темп, дав мне хоть немного отдышаться.

      – Как у вас это выходит? – заговорил он после длительного молчания.

      – Что?

      – Становиться такой милой и вот так открыто улыбаться кому угодно, только не мне?

      – Хочу задать аналогичный вопрос, – от моей наглости Воронцова не на шутку перекосило, но щадить его больное самолюбие я не собиралась. – Ой, нет! Как я могла забыть, ведь вы вообще никому не улыбаетесь.

      – Отчего же, иногда и я улыбаюсь, – проворчал мужчина, явно затаив обиду за подобную откровенность.

      – Ага, в темноте и одиночестве, чтобы не дай Бог кто-то увидел… Нельзя же вот так просто портить репутацию хладнокровного красавчика и знатного брюзги.

      – Вы назвали меня красавчиком?! – на мужском лице от удивления подпрыгнули брови.