Страшные сказки Женщины в белом. Крис Пристли

ду не оставаться с его надоедливой нудной женой. Хотя наши с отцом отношения тоже едва ли можно назвать близкими.

      Однако, к моему счастью, каникулы все же подошли к концу, и теперь я отправлялся в новую школу. В обычных обстоятельствах я, без сомнения, волновался бы из-за этой перемены, однако недели с мачехой оказались тяжким испытанием и закалили и укрепили мой характер настолько, что я был готов к встрече с любыми возможными трудностями. Я не боялся ничего.

      По крайней мере, так мне казалось.

      Мы ждали на платформе почти полчаса: мачеха настояла, чтобы мы приехали до абсурдного рано, – так сильно она беспокоилась, что я опоздаю на поезд.

      Мы сидели на платформе на деревянной скамье. Беседа иссякла, и я читал «Иллюстрейтед Лондон Ньюс», а мачеха дремала. У нее невероятная способность засыпать в мгновение ока. Стоит обычному распорядку прерваться – и вот она уже спит. Готов поклясться, что в ней больше от кошки, чем от человека.

      Я огляделся. Довольно приятное солнечное утро, непримечательная станция в сельской Англии. Пока мы сидели, прибыли трое или четверо пассажиров, а по платформе взад и вперед ходил начальник станции, тучный и бородатый. Каждые две минуты он взглядывал на часы, улыбался и дотрагивался до шляпы, приветствуя каждого, кто шел мимо.

      По правде говоря, все было совершенно заурядно и до ужаса спокойно – пока мачеха, сдавленно вскрикнув, вдруг не очнулась от своей кошачьей дремоты: этот вскрик заставил меня подпрыгнуть на несколько дюймов и привлек к нам обеспокоенные и смущенные взгляды других ожидающих поезда пассажиров.

      – Ради всего святого. – Я покраснел и изо всех сил старался не встретиться взглядом ни с кем из окружающих. – На нас все смотрят.

      – О! – Мачеха повернулась ко мне с весьма безумным видом и дико вытаращила глаза. – У меня только что было ужаснейшее видение!

      Самое время упомянуть, что она считала себя наделенной подобным даром.

      – Вам приснилось, – ответил я и улыбнулся смотревшему на нее джентльмену, который, судя по выражению лица, задавался вопросом, не сбежала ли эта дама из лечебницы для душевнобольных, – надо сказать, не без основания.

      – Но, дорогой мой, я явственно ощутила присутствие опасности, смертельной опасности, – сказала она, глядя на меня все в том же смятении.

      – Что вы такое говорите, мадам? – прошипел я.

      – Я предпочла бы, чтобы ты не называл меня так. – Она прижала ладони к вискам.

      Я прекрасно знал, что ей это не по душе, но ни за что на свете не назвал бы ее матушкой, как она того хотела.

      – Так что за опасность? – спросил я.

      – Не знаю, – ответила она. – Я вижу… Вижу поцелуй.

      – Поцелуй? – Я рассмеялся. – Они, кажется, неопасны – по крайней мере, не смертельно. Разве что мне придется целоваться с крокодилом.

      – Поцелуй, – повторила она. – И тоннель – длинный, темный, жуткий тоннель…

      – Меня ждет поцелуй с тоннелем? Что ж, это, пожалуй, немного опасно, – сказал я с издевательской ухмылкой.

      Однако мачеха продолжала смотреть на меня самым странным образом, и каким бы смехотворным ни казалось ее заявление, что-то в ее взгляде настораживало, и я поневоле отвернулся.

      Опять это ее «видение». Такое же смутное, как и обычно. Я вздохнул и посмотрел на пути, желая, чтобы поезд пришел поскорее. Я всем сердцем хотел уехать от нее подальше.

      – Вы заснули. Это был всего лишь сон. – Мне с трудом удавалось скрыть презрение. – Или сновидение, или что там обычно снится, когда решаешь вздремнуть на вокзале среди бела дня.

      Мой тон возмутил мачеху.

      – Будь добр, не говори со мной так, – сказала она.

      – Если я вас оскорбил, прошу простить, – ответил я и отвернулся.

      Но я совсем не раскаивался.

      С путей раздался свисток, возвестивший скорое прибытие моего поезда. Какое облегчение! Я поднялся на ноги.

      – Что ж, мне пора.

      – Мой дорогой мальчик. – Мачеха кинулась мне на шею самым вульгарным образом.

      – Прошу вас. – От неловкости я поморщился. – Люди смотрят.

      Наконец я выпутался из ее объятий и, подхватив сумку, направился к вагону. Она схватила меня за рукав.

      – Я бы предпочла, чтобы ты поехал другим поездом.

      Я не остановился.

      – После того, как мы прождали здесь почти час? Вот еще.

      Нет уж, я больше ни на миг не задержусь на этой платформе! Я ступил в вагон и с силой захлопнул дверь, надеясь тем самым отчасти продемонстрировать свои чувства. Сквозь стекло в верхней части двери я видел, как мачеха одной рукой прижимала к лицу носовой платок, а другой обмахивалась на манер веера, словно вот-вот упадет в обморок (разумеется, исподтишка озираясь в надежде на публику).

      Клубы пара скрыли ее – немало порадовавшая меня иллюзия, – но, когда поезд тронулся, я мельком увидел, как она лихорадочно машет