Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни. Хелен Раппапорт

доктора Шенка и связаться с ним». Затем она вела образ «жизни в точности такой, как рекомендует доктор Шенк», под наблюдением этого ялтинского врача – и в Санкт-Петербурге, и в Петергофе. Сообщение об этом впервые было сделано в одной из статей в американской прессе в декабре 1898 года. В ней сообщалось, что «в настоящее время доктор Шенк со своим ассистентом работают при дворе в России, поскольку Царь Всея Руси с нетерпением ждет наследника». В статье утверждалось, что «в России это не секрет и что царица… доверилась методу лечения доктора Шенка и готова ждать результатов»[202].

      В то время генетический механизм зачатия был еще по-прежнему мало изучен, многие коллеги-современники доктора Шенка высмеивали его теорию. Однако он настаивал на своем, утверждая, что пол ребенка зависит от того, какая яйцеклетка была оплодотворена: из незрелых яйцеклеток, вышедших из яичников вскоре после менструации, будет развиваться ребенок женского пола, из зрелых – мужского. Шенк также считал, что питание играет ключевую роль в развитии половых признаков ребенка, и его рекомендации главным образом касались питания матери до и во время беременности. Если женщина хочет сына, утверждал он, надо есть больше мяса, чтобы повысить уровень форменных элементов крови (возможно, Мария Федоровна также читала книги доктора Шенка?), которых больше в крови мужчин, чем в крови женщин. Другие непрошеные советы, основанные на народных приметах и поверьях, поступали из России[203]. «Попросите свою жену, императрицу, ложиться с левой стороны кровати», – писал царю один из корреспондентов, советуя, чтобы он, Николай, ложился с правой стороны – иносказательное объяснение распространенного народного мнения: «Если муж подступит к жене с левой стороны – родится девочка, если с правой – мальчик»[204] (т. н. миссионерская позиция, по-русски: «на коне»)[205].

      Какова бы ни была эффективность всех этих предложенных средств, в октябре 1900 года, во время пребывания в Ливадии, Николай с радостью сообщил своей матери, что Александра снова беременна. Как и в течение ее предыдущих беременностей, она никого не принимала у себя, как он сказал, «и целыми днями бывала на открытом воздухе»[206]. Тихое уединение счастливой пары было, однако, внезапно прервано в конце месяца, когда Николай тяжело заболел. Сначала его заболевание определили как тяжелую форму гриппа, но затем был поставлен диагноз «брюшной тиф, характерный для Крыма», хотя в зарубежной прессе его часто называли тифоидной лихорадкой[207]. Болезнь Николая вызвала широкую озабоченность его здоровьем в сложный политический момент, когда Россия рассматривалась как важная международная сила в разгар Англо-бурской войны в Африке и во время «боксерского восстания» в Китае.

      Многие газеты писали, что, вероятно, здоровье царя ослаблено, что он, по всей видимости, уже в течение трех

202

Daily News, 15 December 1900; Sunday Gazette, 11 December 1898.

203

Сохранилось более 260 таких писем, они находятся в Государственном историческом архиве в Санкт-Петербурге (РГИА).

204

Зимин И. В., «Детский мир. Повседневная жизнь Российского императорского двора», с. 17–18; W. F. Ryan. «The Bathhouse at Midnight: Magic in Russia», Stroud, Glos: Sutton, 1999, p. 112; Boris Yeltsin. «Against the Grain», London: Simon & Schuster, 1990, p. 79–80.

205

Такие причудливые предложения всерьез воспринимались в России и в ХХ веке. В своей автобиографии в 1990 году бывший президент России Борис Ельцин писал, что ему советовали «класть под подушку топор и мужскую фуражку, чтобы жена наверняка родила мальчика».

206

SL, p. 138–139.

207

См., напр., Weekly Standard and Express, 30 November 1900.