Последняя колония. Джон Скальци

вместе с вами – с нею и с тобой.

      – Да, – отозвался я. – Ты узнала, что будешь жить со мной, даже раньше, чем я сам узнал, что буду жить с тобой и с Джейн.

      – Но я-то думала, что у тебя и Джейн любовь. Что вы давно уже решили жить вместе.

      – Насчет любви ты не ошибалась, – подтвердил я. – И жить вместе мы решили уже давно. Но все это было очень непросто.

      – Все в нашей маленькой семье непросто, – вздохнула Зои. – Тебе восемьдесят восемь лет. Джейн на год старше меня. А я – дочь предателя.

      – Ко всему прочему, ты единственная девочка во вселенной, имеющая личный эскорт из обинян, – добавил я.

      – Кстати, о сложностях, – сказала Зои. – Днем я нормальный ребенок. А по ночам превращаюсь в объект поклонения целой иноплеменной расы.

      – Бывает положение и похуже.

      – Наверное, – кивнула Зои. – А вы считали, что, раз мне поклоняется разумная раса, я буду все время отлынивать от домашних дел? Не надейтесь, я это хорошо замечала.

      – Мы не хотели, чтобы это вскружило тебе голову, – коротко объяснил я.

      – Спасибочки, – бросила она и указала на надгробный камень. – Даже с этим куда сложнее, чем у нормальных людей. Я жива, а вместо моего отца здесь захоронен его клон. Единственный настоящий человек из всех троих, кто тут якобы лежит, – моя мать. Моя родная мать. Все это очень, очень непросто.

      – Мне очень жаль…

      Зои пожала плечами:

      – Я к этому давно привыкла. И в основном это не так уж плохо. К тому же расширяет кругозор, скажешь – нет? Когда я в школе слушала, как Анджали или Чадна жаловались на сложности своей жизни, я думала: девочки, да вы и понятия не имеете, что такое настоящая сложность.

      – Рад, что ты научилась так хорошо справляться с этим.

      – Я стараюсь. И должна признаться, что тот день, когда вы с Джейн сказали мне правду о папе, был не самым лучшим в моей жизни.

      – Нам он тоже не доставил радости. Но мы решили, что ты имеешь полное право знать правду.

      – Я знаю. – Зои встала. – Но ведь ты должен понимать, что это значит: проснуться утром, считая своего родного отца простым ученым, а ложась спать – знать о том, что это вовсе не так и что он мог бы истребить всю человеческую расу. От такого у кого угодно голова пойдет кругом.

      – К тебе твой отец относился хорошо. Кем бы он ни был и что бы еще он ни делал, тебя он воспитывал правильно.

      Зои шагнула ко мне и обняла.

      – Спасибо, что привез меня сюда. Ты хороший парень, девяностолетний папаша.

      – А ты – отличный ребенок, взрослеющая дочь, – ответил я. – Ну что, пойдем?

      – Еще секундочку.

      Она вернулась к могильному камню, быстро опустилась на колени и поцеловала плиту. Затем встала и вдруг сделалась похожей на самое себя – на подростка, охваченного бурей чувств.

      – Я поступила так, когда была здесь в прошлый раз. Мне хотелось посмотреть, испытаю ли я сейчас то же самое, что и тогда.

      – Ну и?

      – Да, – отозвалась необычно притихшая Зои. – Ладно, пойдем.

      Мы направились к воротам кладбища;