Путь к горизонту. Ирина Ракша

хотели дерзко сражаться с этой армадой фашизма.

      Позже у деда и бабушки уже пухли от голода ноги. (Одного скудного пайка на семью не хватало.) Иногда дед на толкучем рынке выменивал за бабушкино золотое колечко пару стаканов зерна. И дома аккуратно молол его, бережно вращая длинную ручку коробочки-кофемолки. Древней, деревянной, тёмно-коричневой. «Золотая» эта спасительная мука белой струйкой сыпалась в крохотный ящичек… Потом бабушка смешивала её с лебедой и пекла на воде живительные лепёшки. А зимой, в морозы, дедушка за вязанкой дров для железной буржуйки (со скрипучей дверцей) ездил трамваем за город. Топить печку книгами не поднималась рука. А там ему кто-то где-то разрешал разбирать старый штакетник. За живые деревья штрафовали. За их пилку даже сажали.

      В это же время папа мой, лихой лейтенантик, был на фронте, на передовой. Командовал танковым батальоном. Наши грозные, гремящие траками Т-34, наступая на врага и поводя длинными дулами пушек, послушно ему подчинялись, как живые домашние звери. Мы же с мамой были тогда за Уралом, в эвакуации под Курганом. Таких эвако-беженцев расселилось по избам колхозников много. Их было полно. И мы два года жили в землянке у леса. Словно в сыром окопе. Однако в окопе своём, отдельном. Мы даже кошку пригрели. Мама, пианистка и агроном, долго не находила работы. От голода нас спасал лишь огород. Картошка, солёные огурцы и капуста в бочках. В общем, как всегда, спасала наша родная земля. Земелюшка-матушка.

      Чёрно-белых фото тех лет очень мало. Бережно их храню.

III. ПОЛЕВАЯ СУМКА ТАНКИСТА

      А вот таков был мой отец Ракша Евгений Игоревич. Агроном (как и мама, выпускник ТСХА, факультет механизации) и одержимый изобретатель сельхозмашин. А ещё танкист-победитель, гвардеец с редким орденом Александра Невского на груди. Защитник Отечества и лично меня от неминуемой смерти под сапогом фашизма. И я гордилась и буду всю жизнь гордиться тем, что после войны (в которой мы смяли этот сапог) я носила в школу вместо портфеля полевую сумку отца из дерматина. С длинной лямкой через плечо. Внутри эта сумка долго пахла (как и мои тетрадки) горьким машинным маслом, дымом стреляных гильз от снарядов, фронтовыми дорогами. Вместе с ней я получила и аттестат зрелости. Истинной моей зрелости.

IV. ПУТЁМ БЕССМЕРТНОГО ПОЛКА

      А вот это мой внук. Владимир… (Фамилии умышленно не даю. Но миром такие Владимиры, знаю, владеть не будут.) Улыбчивый недоучка, самоуверенный лгун и хитрец… Что ж, пришло иное время, иные песни. Вляпались мы в капитализм в девяностые, когда эти внуки рождались. Вернее, нас вляпали. Даже втолкнули. «Свобода!.. Свобода!» А от чего, собственно, свобода-то? Ради чего, для чего? Теперь кругом или сытые сибариты, или недовольные всем наглецы. Но и тех и других заботит одно – прибыль, коммерция. Уже больше на кухнях не собираются – поспорить, потолковать о политике под гитару. За стеной в застольные праздники больше уж не поют хором «Ой, мороз, мороз» или «Рябинушку». И во дворе дети уж больше не прыгают в классики и через скакалку.