Они были мелкие и золотокрылые. Юлиана Лебединская

же в первый день промыли раны раствором из гостиничной аптечки, перевязали крылья и уложили восстанавливаться. Зарина знала, что регенерация у этих существ быстрая, и убить их весьма не просто. И всё же удивилась, когда на следующий день израненный златокрыл гордо, хоть и прихрамывая, вышагивал по комнате, а ещё через день бил крыльями и курлыкал, как ни в чём не бывало.

      Сегодня Зарина проснулась задолго до рассвета. Гандз тоже не спал, в отличие от Виктора – аспиранту вечером вкатили транквилизатор из аптечки Гандза.

      Они всё обсудили и не раз. Последний разговор, последний спор: «А стоит ли?» – отшумел вчера утром, за завтраком. Им принесли синто-сосиски с базиликом, варёное яйцо и кофе с имбирным печеньем.

      Доктор последний раз попытался её отговорить, она в последний раз не позволила.

      – Я должна увидеть, что случилось с миром. Почему нас не просто держат взаперти, но даже новостей смотреть не дают.

      – Я могу пойти вместо тебя, – тихо отчеканил Гандз, изгибая бровь.

      Виктор, по идее, дрых без задних ног, но они всё равно говорили еле слышно.

      Зарина покачала головой.

      – Я не справлюсь одна с Виктором, если он что-то вычудит. Я не смогу защитить Мордаху, – так с недавних пор звали златокрыла, предыдущее имя, Гад Паршивый, как-то не прижилось, – если он снова на него набросится. Да и с профессором, в случае чего, лучше тебе поговорить по-мужски.

      – Ага, – хмыкнул Гандз, – шею мне тяжелее скрутить.

      – А ещё у тебя жена и дочь, – припечатала Зарина. – Да и сообщество доктора Гандза не сможет существовать без самого доктора Гандза.

      Он попытался возразить, что вряд ли вылазка в окно будет опаснее путешествия по третьей полосе, но Зарина его остановила. Предложила не терять время на пустые споры.

      И вот сейчас она стояла у окна, натянув на себя три свитера и две пары брюк – узкие трикотажные и широкие джинсы. В шкафах обнаружился некий ассортимент одежды, но только не верхней. Кроссовки и те пришлось одолжить у Гандза и надеть на несколько носков – не лезть же в окно в туфлях на каблуках или в тапочках. Личную карту и горстку монет она распихала по карманам джинсов.

      Молодая пара, живущая на сто восемнадцатом этаже под ними, появилась пять дней назад – вперёд? – и, несмотря на мартовскую прохладу, они никогда не закрывали балконную дверь. Зарина наблюдала это из окна Гандза, чуть под углом. Можно просочиться к ним рано утром, потихоньку выскользнуть из комнаты, а потом – и из гостиницы. Побродить по городу, понять, что к чему и вернуться. Главное – успеть до полуночи – именно в полночь они смещались во времени.

      Вчера они весь день вязали верёвку из простыней, закрывшись в спальне Зарины и для отвода глаз включив старые фильмы.

      Сегодня ни свет, ни заря она уже свисала из окна, цепляясь за верёвку вмиг окоченевшими пальцами и впервые сомневаясь в собственном плане. А если, несмотря на утреннюю темень, её всё же заметят и доложат профессору? А если сегодня