У каждого свои тараканы, или – Шаги к дому. Юлиана Лебединская

Та и протянула Наследнику широкий кусок ткани.

      – А это тебе подарок. Мантия. Типа, как короли носили. В знак, примирения, уважения, дружбы, и все такое. Я сама ее сшила! Не обидь, примерь.

      Наследник хмыкнул, развернул мантию. Она оказалась бархатной, алой с золотыми краями.

      – Недурно, – буркнул таракан и накинул подарок на плечи.

      Ткань обхватила тараканье тело, сжала его в плотных объятьях, Наследник удивленно шевельнул усами, в маленьких глазах мелькнул испуг. Мантия окутывала его все сильней и сильней, скоро таракану стало трудно дышать, он захрипел, принялся извиваться, силясь разорвать ткань. На миг показалось, что ему это удастся.

      – Мантия точно выдержит? – спросила Просто Та у Ефимыча.

      – Должна, – хмуро ответил он. – Я ей строжайше приказал стать смертельной удавкой.

      Наследник тем временем посинел, чувствовалось, что силы его на исходе, он истошно завопил, ударился всем телом о стену, отчего та не выдержала, пошла трещинами. Заговорщики кинулись наутек, и едва оказались на улице, рухнул дом, благо, состоял он из одной лишь квартиры. Когда осела пыль, друзья увидели в обломках бездыханное тело черного Наследника.

      – Фух! – выдохнули дружно.

      Князь ГэВэ повернулся к двум Никам.

      – Всё, свободны вы. Правда, жилище доведется возводить заново.

      – Это не беда, – махнули руколапами Ники. – Дом мы отстроим, ещё круче предыдущего. А может, и не круче… Главное ведь, не квартира, а кто в ней живёт.

      Тараканы согласно покивали, ещё раз поздравили друг друга с победой и разошлись по своим царствам.

      Эпилог человеческий

      Григорий Ефимович пошел на поправку очень скоро. Немало поспособствовал тому второй визит сына. Никита приехал сам на себя не похожий, отводил взгляд от слуг и просил прощения у отца.

      – Можешь меня вообще из завещания вычеркнуть. Главное – выздоравливай, – твердил постоянно.

      Отец только рукой махнул. Но стало видно – на сердце у него полегчало. А через месяц, уже полностью здоровый и бодрый, вызвал он к себе Никиту и сказал:

      – Решил я, что пора заканчивать с этим восемнадцатым веком. Вот что, сын, поедем-ка вместе в путешествие. Много у нас было недопонимания, думаю, нам стоит провести больше времени в, скажем так, нестандартной обстановке. Уедем ото всех. Я уже начал документы готовить. Начнем с Польши, шаг за шагом доберемся до Парижа, до Лондона. Только без дурацких турагентств – будем сами себе хозяевами. Где по суше пойдем, где по морю.

      – Хорошо, отец, – Никита почесал щеку. – Только надо решить, кому на это время дела передать. У меня сейчас в голове такой разброд и шатание…

      – Я знаю, кому, – ответил отец.

      Неделей раньше вызвал он к себе Татьяну в кабинет, в тот самый, с которого началось их знакомство. С тем, чтобы знакомство это продолжить.

      – Что ж, Татьяна, – сказал он. – Расскажи мне о себе.

      – С рождения начать, барин?.. – начала Таня и осеклась.

      Поняла,