Испытание. Трейси Вульф

кружиться голова. И тут Хадсон, конечно же, хватает меня за руку и притягивает к себе.

      – Ты что, хочешь соблазнить меня, воспользовавшись тем, что у меня кружится голова? – Я игриво шлепаю его по груди.

      – Вообще-то я собирался просто поддержать тебя, поскольку у тебя закружилась голова, но, если ты настаиваешь…

      В мгновение ока он обнимает меня и переносится по длиннющей винтовой лестнице, пока мы не оказываемся в спальне, где он толкает меня на очень удобную кровать.

      Это одновременно и волнительно, и забавно, и я смеюсь, упав на пружинящий матрас. Я протягиваю руки к моей паре, ожидая, что сейчас он ляжет рядом со мной. Но вместо этого он кладет мой рюкзак в изножье кровати, садится и убирает растрепанные кудри, упавшие мне на глаза.

      – Ты так прекрасна, – шепчет он, и его пальцы касаются моей щеки.

      – Ты прекрасен, – вторю ему я, повернув голову, чтобы поцеловать его ладонь.

      – Ну да, – с серьезным видом соглашается он, склонив голову набок. – Так оно и есть. Но одно не исключает другого.

      – О боже. – Я хватаю подушку и шлепаю его ею. – Ты невыносим, ты это знаешь?

      – По-моему, ты это уже говорила, и не раз, – отвечает он и неожиданно выхватывает у меня подушку. Я готовлюсь к тому, что он в ответ тоже шлепнет меня ею, но он бросает ее на пол и наконец ложится на кровать рядом со мной.

      – Ты хочешь есть? – спрашивает он.

      – Да, хочу, но недостаточно сильно, чтобы встать с кровати и заказать еду. – Я протягиваю руку к своему рюкзаку. – По-моему, там еще осталась пара «Поп-Тартс».

      Он закатывает глаза.

      – Нельзя жить на одних «Поп-Тартс», Грейс.

      – Может, и так, но я готова попробовать. – Я разворачиваю мятую серебряную обертку, отламываю кусок вишневого печенья и кладу его в рот.

      Хадсон качает головой, но смотрит на меня со снисходительностью.

      – А как насчет тебя? – спрашиваю я, откусив еще несколько кусочков. – Ты сам голоден?

      Я произнесла эти слова, не имея в виду ничего такого, но, едва слетев с моих уст, они обретают совершенно иной смысл. Глаза Хадсона вспыхивают, внутри у меня все трепещет, и в комнате вдруг повисает напряжение, от которого мое сердце начинает биться быстро-быстро.

      – А ты как думаешь? – спрашивает он после нескольких долгих напряженных секунд.

      – Я думаю, что ты умираешь от голода, – говорю я ему и призывно откидываю голову. – Как и я сама.

      – Тогда съешь еще одно вишневое печенье. – Но в глазах моей пары горит огонь, когда он окидывает меня взглядом, останавливаясь на моих губах… и на моем горле.

      Я провожу пальцами по чувствительной коже у основания шеи.

      – Я говорю о голоде иного рода.

      Хадсон издает глубокий грудной звук, в котором звучат и наслаждение, и боль, а за ним следует долгий судорожный вдох, от которого руки у меня начинают дрожать, а сердце выпрыгивает из груди еще до того, как он припадает губами к моей шее.

      – Грейс. – Он произносит мое имя тихо, почти шепотом, и в его устах оно звучит почти как молитва, пока он нежно осыпает поцелуями мою ключицу и ямку