Испытание. Трейси Вульф

пытаясь придумать, как объяснить мои колебания военачальнику, который наверняка видел много битв.

      Честейн явно хочет услышать объяснение, он спрашивает:

      – Что не?

      – Я не… – Я замолкаю снова, по-прежнему не решив, что именно я хочу сказать. – Я не из таких королев.

      – А из каких? – спрашивает Честейн. Его голос звучит спокойно, но видно, что он не в восторге от этого заявления. Более того, я могла бы поклясться, что на мгновение на его лице мелькнуло отвращение.

      Однако это выражение тут же исчезает, как исчезают меч и щит, которые протягивал мне молодой парень-горгулья, а сам он уже спешит прочь.

      А Честейн поворачивается и присоединяется к толпе горгулий, окружающих Алистера. Я терпеливо жду, когда их энтузиазм поутихнет, не зная, что мне говорить и что делать. Похоже, мне только и остается, что пребывать в роли стороннего наблюдателя.

      Несколько минут Честейн выслушивает хаотичный поток добрых пожеланий, затем приказывает горгульям возобновить тренировку. И они, мужчины и женщины, достают из ножен мечи, берут щиты и вновь начинают практиковаться. Высокая девушка с косами бросается в бой и меньше чем через тридцать секунд опрокидывает своего противника на пятую точку.

      – Если ты будешь продолжать в том же духе, то вечером я не смогу даже ходить, не говоря уже о том, чтобы постоять вместо тебя в карауле, – предупреждает он, вставая на ноги.

      – Не моя вина, что ты показываешь мне, что собираешься сделать, за целых три секунды до того, как делаешь это, – пожав плечами, отвечает она.

      – Неправда! – возмущенно протестует он.

      – Да ну? – Она снова поднимает свой меч. – Тогда почему я каждый раз валю тебя на землю?

      Он что-то говорит, но я не слышу его слов, потому что Алистер вдруг громко говорит Честейну:

      – Мы с тобой говорили не об этом!

      Король горгулий подходит ко мне, он явно недоволен и даже немного расстроен.

      – Пойдем, Грейс. Нам надо идти.

      – Все в порядке? – спрашиваю я, идя вместе с ним по двору обратно к резным дверям.

      – Все будет хорошо, когда… – Он обрывает речь и вздыхает. – Все хорошо.

      – Ты уверен? – спрашиваю я, когда мы выходим за ворота замка, и я вижу море далеко внизу. Оно бушует, волны ударяются о скалы, и во мне просыпается тоска по дому, по Калифорнии, по пляжам, по моим родителям – тоска, которую я не разрешала себе испытывать уже очень давно. Эта тоска так остра, что у меня дрожат руки и ноет живот. Я стараюсь преодолеть боль… и смаргиваю откуда-то взявшиеся слезы. За последние несколько месяцев я узнала, что горе – это странная вещь. Ты никогда не знаешь, что накатит на тебя и насколько сильно ударит. Тебе ясно только, что это неизбежно произойдет.

      – Ты уже слышишь их? – спрашивает Алистер.

      Я недоумеваю.

      – Слышу кого?

      – Горгулий. Я надеялся, что, раз ты оказалась здесь, при Дворе горгулий, это, возможно, поможет тебе услышать их голоса.

      – А, ты об этом. –