Конрад. Инстинкт зверя. Юлия Валерьевна Щербинина

руками с длинными серпообразными когтями, полосуя плоть, пускал в ход огненные лезвия, от которых всё же не всегда удавалось уклониться, получал аналогичную отдачу и наступал с новой силой.

      Убрав взмахом кистей длинные когти, Конрад высоко прыгнул, пробежал вверх по стволу тонкого дерева, оттолкнулся ногами, выхватил в полёте из-за спины два меча и бросился на Грегера, отбиваясь клинками от его огненных лезвий, как от снежков.

      Членов племени, собравшегося в осеннем лесу, близ кайергардского селения, было всего пятнадцать человек. Пока. Одиннадцать волаков, инквизиторша, светлый маг и супружеская чета тёмных. Все стояли в стороне и наблюдали за ходом битвы двух предводителей жрецов духа ягуара.

      Противники вновь сошлись в ближнем бою. Мечи против длинных когтей. Оба слившись в единении с тениумами, сверкая рыжим свечением глаз, из которых смотрели ягуар и коршун. Удары, уклонения, раны, брызги крови. Права на поражение у Конрада нет ‒ от исхода поединка зависит судьба его народа, вымирающей страны севера и процветающего за этот счёт королевства Андрокад.

      Грегер нырнул под вражескую руку, заходя за спину, и резанул по плечу и лопатке. Плотная кожаная броня не выдержала. Куда там ‒ его когти достали чуть не до рёбер и позвоночника. Конрад лишился одного меча, но со всей напористостью задействовал второй.

      Боль при единении чувствуется наполовину, но даже сейчас она жгла калёным железом. Это лишь разъярило волака. Правая рука повисла плетью, левая яро и почти неуловимо орудовала мечом. В приступе адреналина, несмотря на то, что уступал противнику комплекцией, стал напирать, заставляя его пятиться спиной. Грегер убрал когти, на секунду оглушил Конрада двумя огненными лезвиями, угодившими прямо в грудь, подножкой повалил на живот и придавил своей тушей к земле, как рухнувшим с высоты валуном.

      А вот и черёд коронного козыря ‒ полное единение.

      Мгновение метаморфозы, ослепление пламенем, кошачья гибкость и чёрная шерсть с едва заметными пятнами. В зверином обличии Конрад издал гневный рык, изловчился, впился острыми зубами в ногу противника, с силой швырнул его об дерево. Грегер вывернулся, смог избежать столкновения с берёзой и приземлился на ноги. Но зверь уже был рядом. Его высота в холке достаёт до человеческого плеча, и ему ничего не стоит обратить врага в корм для стервятников.

      Отбив нападение когтистыми лапами, сомкнул челюсти на его горле, прихватив и ключицы. Пасть наполнилась солоноватой тёплой кровью. Грегер сопротивлялся, но почти сразу, как зверь оторвал его от земли и с неистовым рыком затряс головой, оказался просто дезориентирован. Возможно, смирился с неизбежным. Всего несколько месяцев назад ‒ а казалось бы, целую вечность ‒ ему уже случалось принимать смерть в пасти страшного монстра, пускай это и была иллюзия тёмного мага.

      Несмотря на звериную ипостась, большая часть разума сохраняла человечность. Инстинкт кровожадного хищника бурлил, подначивал сжимать и разжимать челюсти до хруста костей, но убивать Грегера было ни к чему. Отбросив его, зверь трусцой отбежал в сторону, низко опустив голову и не закрывая пасти, с которой ещё капала кровь. Хвост сам по себе колотился по бокам, шерсть на холке стояла дыбом, а грудь вибрировала от тихого рычания.

      Большая часть волаков смотрела на него с восхищением. Кажется, кто-то даже расстроился, что соперник остался недобитым, но выказывать недовольство никто не посмел. Мертвенно бледная Ингрид хотела броситься к Грегеру, но Мортен поймал её за локоть, и после недолгого сопротивления девушка всё-таки сдалась. Бывший вожак свергнут, ни к чему усугублять его положение проявлением жалости на глазах у всех. Живой и ладно, а восстановить раны артефактом кобры не долго.

      С кошачьей шкуры текла кровь, но Конрада это не заботило. Стараясь не хромать, он отошёл далеко в сторону, сел и глубоко задышал, краем уха слушая восторженные голоса соплеменников.

      «Теперь наше племя пойдёт за нами и в огонь, и в бездну, ‒ произнёс дух ягуара в его голове. ‒ И мы поведём его в новую, лучшую жизнь…»

* * *

      Лексо ненавидел кайергардскую зиму. Лютый холод, непроходимые сугробы, вечные метели, застилающие обзор снежной стеной и то пушистыми, то колючими белыми вихрями. Что уж говорить о северном быте. Пускай бревенчатые срубы с гигантскими печками, что нужно постоянно топить дровами, заменила уютная усадьба с бытовой магией и всеми условиями для комфортной жизни, оставаться здесь волак больше не собирался.

      К вечеру снег перестал валить мягкими хлопьями, а с наступлением ночи утих и ветер. Идеальнее момента может просто не представиться. Необходимая в дороге провизия уже давно была собрана в заплечном мешке и ждала своего часа под высоким комодом. Заглядывать туда со своим объёмным животом Заре было проблематично, да и незачем.

      Полную форму единения с тениумом Лексо так и не освоил, поэтому обратиться в пса не мог. Но это было и не нужно. Он плотнее укутался в тёплый плащ, отороченный изнутри соболиным мехом, натянул капюшон до бровей, закинул мешок за плечо и бесшумно подкрался к двери. Обхватив витую ручку, замер, прислушиваясь, и глянул через плечо на Зару.

      Она спала на двуспальной