Крылья по графику. Пьесы для чтения. Наталья Юлина

и опять в цитадель. Пару раз дирижабель запустил. Сам деньги дал, сам и катался. Да на что там глядеть, кроме нефтевышек.

      Да, канал, как увидел, засыпать велел, больно тропинка на той стороне приглянулась. Теперь через день туда собак прогуливать распорядился. Вот и все у нас дела.

      Сижу себе на кушетке в маленькой своей комнатушке. Для приемов пришлось дом на Поварской прикупить, а вот душе отдохнуть можно только в комнате на метр больше чулана.

      Посижу-посижу, поболтаю со своим яблочком, потом сам с собой, конечно. Задам себе философский вопрос, а в соседней комнате мужик умный сидит. Он ответит, нажмет кнопочку, и ответ, уже моим голосом, в мою комнату донесется.

      Вдруг читать захочется. И вот уж Форбса мне на бархатной подушечке несут. Ну, день интересно, ну, два так себе. А потом упал Форбс за кушетку, а достать в облом. И понял я тут, что нет, не читателем родился. Разве что писателем. И стал свои приключения на Нобеля нацеливать. Меньше, с семью вышками, по рангу не положено.

      Дед и бабка в авторе, то есть во мне, сразу от старости умерли, а Баллада так ожила, что спасу нет. Бегает по цитадели и любимому клизмы с битым стеклом вставляет, любя, конечно. И рад был бы Сонетов в цитадель напустить, да они и носу не кажут. И надумал я Балладу продать. Долго мои агенты подходящего шейха искали и, наконец, я три нефтевышки получил за Балладу.

      Увезли ее, и мне не по себе в цитадели сделалось. С тоски пустился в игры и танцы. Танцы были массовые, а игры азартные. Быстро спустил свои 10 вышек, и цитадель, и собак, и охранников – и остался гол, как сокол, и Кот при мне.

      Много снов проплыло мимо меня по реке ночей звездных. И по реке ночей беззвездных сны проплыли мимо. И вдруг входит, как ни в чем не бывало, сама Баллада и семь вышек выкладывает мне на стол. И говорит: «Пользуйся, собачий сын. И знай, что Баллада не продается. Живи, как знаешь, а я Барабана полюбила».

      Муторно мне стало. И говорю самым жалобным изо всех своих голосов:

      – Балладушка, невестушка моя, женушка. Иди, стерва, отсюда. Чтоб я тебя не видел. Живи себе под барабанную дробь и нефтевышки забирай. Не нужны они мне… (замялся я на этих словах, рука туда-сюда ходит) – ну, разве вот одну. (Засмеялась Баллада нехорошим смехом, вытряхнула из рукава барабан и надела мне на голову). Ну, теперь-то вы поняли, что помирились мы и стали жить вместе, ну, и кот с нами.

      Но как, как кот-то, как? Коту не повезло. Пока я за бутылкой бегал, а Баллада к визажисту ходила, в квартиру недоброжелатели вошли. Унесли две пары носков (Баллада их только постирала), да в сердцах кота… На шапку? – Нет уж, нет. Не допустим.

      Кота в носок посадили и завязали. Долго кот мучился и кричал кошачьим голосом. Пришел я, наконец, с бутылкой, (друга встретил), а кот в носке. Вынул кота, водочки от стресса ему в блюдце налил, но кот побрезговал, он ведь нормальный. С тех пор кот левый глаз стал прищуривать. Как что не по нему, так и прищурит. Нервный срыв, врачи сказали.