Скажи мне что-нибудь хорошее. Вячеслав Козырев

Она не понимала, как можно быть замужем и флиртовать с другими. Полностью занятая семьёй, она и помыслить не могла о постороннем мужчине, и вот на тебе – поцелуй. С одной стороны – нехорошо, а с другой, как ни стыдно самой себе признаться, приятно. А впрочем, что тут такого? Если разобраться, обычное чмоканье, от избытка чувств, этакая маленькая невинная детская шалость. И ничего больше. Случилось и прошло, на этом конец.

      – У меня хороший муж, – громко, словно убеждая себя, проговорила она и чётко, по слогам повторила. – Хо-ро-ший.

      К сожалению, это мало помогло. Да, на людях всё выглядело прекрасно: замечательная, любящая пара: всегда вместе, всегда под ручку, но вот дома… Дома «телячьи нежности» ни к чему – искренне считал её Олег. Правда, от неё ласки и заботы он требовал. Она старалась не обращать внимания на эти мелочи, однако, как не крути, а в последнее время он сильно переменился, стал каким-то равнодушным, даже про день рождения забыл. И цветов давно не дарил, не говоря о подарках. Привык что ли? Хотя, чего жаловаться, многие живут намного хуже.

      Она села и увидела записную книжку Грибова.

      Дмитрий вернулся к себе и с досадой обнаружил весь народ на месте. Стараясь избежать неудобных вопросов, он промычал нечто неразборчивое о том, что главный инженер уже запарил, быстренько проскользнул за свой стол и раскрыл первую попавшуюся книгу, однако вместо строчек перед его глазами стояло прелестное лицо. На его счастье, из КБ принесли новые чертежи. Грибов тут же загрузил подчинённых работой, а сам, придав лицу задумчивое выражение, уставился в окно.

      На улице моросил мелкий дождик, размывая контуры видневшихся серо-коричневых домов с приглушенными пятнами цветных рекламных плакатов, и этот зыбкий пейзаж не вызывал уныния, а придавал всей картине странно-трепетное, немного таинственное выражение. Ему захотелось снова увидеть Ларису.

      Неожиданно он заметил короткий взгляд Синичкина и, чтобы создать хотя бы видимость работы, потянулся, расправил плечи, словно безумно устал и, помахав с деловым видом в воздухе ручкой, положил перед собой лист бумаги.

      «Заглянуть хотя бы на минутку, – думал он, старательно вырисовывая на бумаге разнообразные завитушки, и пытаясь придумать достаточно убедительную причину, чтобы спуститься вниз. – Делать пока нечего, а дальше неизвестно, будет ли время для разговоров, да и Риты пока нет».

      Он подрисовал к завитушкам длинный нос-огурец, пару глаз и волосатую руку с кривой саблей – получился симпатичный гламурный пират.

      «Идти или не идти? Вот в чём вопрос. И зачем я должен идти?»

      Он склонил голову набок, пририсовал пирату кривенькие ножки, закрыл один глаз чёрной повязкой и, просияв, выпрямился.

      – Люди, никто не видел мой ежедневник? – воскликнул он и демонстративно похлопал рукой по столу.

      – Шеф, помнится, вы изволили забыть его третьего дня в архиве? – тут же высунулся несносный Синичкин. – Очень похоже на раннюю стадию