Шёпот шахт. Андрей Винтер

критически осмотрел брата. Выцветшие джинсовые шорты; полурасстёгнутая песочная рубашка с коротким рукавом порвана и наспех зашита. Он оглянулся – у порога валяются стоптанные кеды. Тейто уже видел этот комплект одежды. Год назад. Разве что рубашка тогда ещё оставалась целой…

      – Пара шмоток – это пара трусов и зубная щётка?

      – Ага! Зачем больше?

      – Рубашку-то не думал до конца зашить?

      – Думал. Кусочек ткани нужно вырезать. Поможешь?

      Братец с невинным видом протянул ножницы. Тейто лишь вздохнул – Артион, как всегда, его переиграл. Левше очень трудно управиться с ножницами и некоторыми другими предметами, создатели которых, видимо, не подозревали о существовании таких как Тейто.

      Артион, не сдержавшись, хихикнул, но после миролюбиво коснулся брата.

      – Рад, что ты приехал. У меня в планах шикарные каникулы! Я уже всё продумал, скучно не будет.

      – С тобой никогда не скучно…

      – А то!

      – А что ты хочешь делать?

      – Во-первых, сжечь их, – он указал на стайку бумажных птиц, – это мы скоро сделаем. Во-вторых, тут есть: лес, речка, море недалеко и самое классное – шахтёрский посёлок и рудник. Штольни в основном осыпались, но внутрь забраться можно, я вчера проверял. Мы это всё исследуем.

      – Погоди, ты же не лазил в осыпающуюся шахту один?

      – Лазил.

      – …

      – Там круто! Завтра сам увидишь.

      Артион бросил взгляд на рюкзак брата.

      – Это всё твои вещи? Много. Располагайся! – Он кувырком перекатился на противоположный край палатки и спихнул ногой одинокий спальный мешок к краю.

      Пока Тейто раскладывал свои вещи, Артион продолжал говорить:

      – На реке вода сверхпрозрачная, завтра купаемся. Посёлок тоже огонь, он заброшен, а дома стоят. Его также смотрим. Это всё на целый день. А теперь пошли жечь.

      – Твоих журавликов?

      – Именно.

      Они вылезли из палатки. Артион рассадил бумажных журавлей на ближайший выступающий из травы пласт той же серо-белой породы, что встречалась Тейто по дороге, и ловко чиркнул спичкой. Птицы вспыхнули, словно маленькие фениксы. Артион, не отрываясь, вглядывался в пляшущие язычки пламени, пока последний из журавлей не превратился в пепел.

      Артион всем сердцем обожал огонь. Каждый раз после школы он доставал из рюкзака скомканную упаковку из-под обеденного бутерброда и сообщал, что намеревается её «жестоко сжечь», за что одно время носил прозвище «Пироман», чем очень гордился.

      – Арти?

      – М? – обернулся тот.

      – Слушай, а ты как сюда добирался?

      – Автостопом.

      – Только им? – удивился Тейто.

      – Ага. От Итаншталя всего миль сто по побережью. За день добрался. Виды с берега – огонь! Ты б видел!

      На последней фразе Артион слегка дёрнулся. Казалось, он готов всё бросить и вновь бежать к берегу, чтобы снова смотреть на те виды. Его порывистые движения постоянно подчёркивали готовность к действию, и Тейто,