Перо архангела. Людмила Лазебная

листок бумаги.

      Шимон Моисеевич многозначительно посмотрел на дочь и, спешно развернув его, углубился в чтение. Смысл первых слов текста мгновенно отразился на лице доктора выразительной и глубокой межбровной складкой… Это была революционная листовка «Воззвание к матросам и офицерам!» о поддержке власти Советов и борьбе с контрреволюцией номер шестьдесят пять от тридцать первого октября одна тысяча девятьсот семнадцатого года. Начинался текст так: «Революционный Морской комитет за власть Советов. Революционный Морской комитет, образовавшийся из делегатов, приехавших на II Всероссийский съезд Советов, временно взявший на себя функции Центрофлота, обращается к товарищам матросам и офицерам со следующим воззванием…».

      Авторы текста призывали отбросить всякое честолюбие и партийную вражду, сплотиться теснее и как один встать на спасение страны за революцию. «Совершившийся великий акт истории, независимо от того, кто его совершил, совершён в интересах трудящихся масс, в интересах революции».

      Доктор Гринберг молча сложил листок и протянул его Анне.

      – М-да… Всё становится ещё более запутанным. Что же, деваться некуда, идите спать, мои дорогие! Я справлюсь теперь один. Утро вечера мудренее, завтра, я надеюсь, станет ясно, какого кота в мешке мы сами затащили в наш дом. Анна, прошу тебя, завтра ни под каким предлогом не позволять твоей сестре заходить в мой кабинет. Отвлеки её чем-нибудь. Надеюсь, что утром нашему гостю станет намного лучше и я смогу помочь ему покинуть наш дом. Однако всякое может быть, поэтому ровно в семь поутру прошу тебя проверить, всё ли сложилось так, как я сейчас предполагаю. Если же он будет слаб, то мне придётся оставить его до обеда в нашем доме. Тогда постарайся незаметно от сестры накормить его или хотя бы напоить сладким чаем. Я постараюсь уладить всё как можно скорее и лучше. А теперь спать! Прошу на всякий случай закрыть свои комнаты на ночь.

      Прошла эта странная и беспокойная ночь. Наступило воскресное утро, и в доме доктора Гринберга с едва забрезжившим рассветом началась суета. Анна, как и просил отец, проснувшись раньше сестры и подруги, одевшись в неприметное платье из серого сукна, осторожно спустилась на первый этаж дома и вошла в кабинет. Вчерашнего гостя там уже не было. Облегчённо вздохнув, она осмотрела кабинет и, не обнаружив ничего из того, что могло бы напомнить о вчерашнем вечере и незнакомце, довольная и радостная вышла, плотно закрыв двойные двери. Из гостиной первого этажа уже доносился голос младшей сестры. Милка, накануне заручившись обещанием Анны вместе сходить на городской рынок за целебными травами и кореньями, носилась по дому в поисках подходящей одежды, обуви и корзинки. Анна, предчувствуя непростой день, как ни в чём не бывало принялась готовить чай и немудрёный завтрак, состоявший из овсяной каши на воде с добавлением сушёных яблок и земляники.

      – Доброе утро! – заходя в просторную столовую, приветливо сказала Софья подруге. – Бонжур, Софи! Коман сова? (Доброе утро! Как дела, как ты?) – ответила