Рецидив. Антон Владимирович Овчинников

подбодрил меня папа, слегка подталкивая в спину, – Ничего не бойся, здесь тебе все рады…

      Я обернулся к нему. Глаза его были полны радости, но борода предательски дрожала.

      – Эмил!.. – отец опустился на колени и порывисто обнял меня, – Иди, сынок…

      Подошедший человек взял меня за руку и увлек к длинному дому, в тени которого сидели несколько пожилых женщин.

      – Вот, сестры, – обратился он к ним, – Нам ниспослан еще один из ангелов Его, отведите его к другим и смотрите, что бы он ни в чем не был унижен!

      Одна из старух взяла мою сумку и поманила за собой.

      – Пошли, воробушек, пошли, маленький… – шепеляво проговорила она, пропуская меня в спасительную тень.

      После яркого и жаркого солнца, внутри казалось темно и прохладно. В полутьме мы прошли, мимо высоких пустых кроватей, поставленных друг на друга, рядом с которыми стояли плетеные корзины с вещами и глиняные бочки с водой.

      – Ты хочешь пить? – спросила меня пожилая женщина.

      После долгого перехода под палящим солнцем я, конечно же, хотел пить.

      – Вот, здесь будет твоя постелька… – она завела меня за ширму, отгораживавшую небольшое пространство с кроватями поменьше. Посадив на одну из нижних, зачерпнула ковшом воды из глиняной бочки и подала мне.

      – Другие воробушки скоро прилетят, голубчики, – продолжила она, когда я отдал ей пустой ковш, – А ты, пока устраивайся здесь… Не голоден ли, ты?

      На мой утвердительный кивок она достала из своей поясной котомки большой кусок хлеба и подала мне.

      – Подкрепись, родненький, а то до вечерней трапезы еще далеко…

      Я остался жить здесь – в кумранской Общине ишеев.

      Истинные, как они сами называли себя. Они почитали единого Истинного бога и категорически отвергали любое насилие. Оружия в общине не держали, кроме окованных медью дорожных посохов, выдававшихся привратникам и посланцам в другие земли.

      Кроме меня было еще семеро ребят – четыре девочки и трое мальчишек, к которым, помня прошлые события, я отнесся насторожено. До поры, мы должны были жить вместе, взрослая жизнь начиналась только после четырнадцатой весны. Все были очень дружелюбны и спокойны, кроме одного мальчишки – сироты из Десятиградья13.

      – О, новенький! А нам опять из-за него меньше еды достанется!.. – бросил он, неприязненно разглядывая меня.

      – Хватит, тебе Цур14, – миролюбиво похлопала его по плечу рослая темнокожая девочка, – Мы все равны! Разве не так? И с радостью поделимся с новеньким всем, что сами имеем! Ведь, правда?

      – Тебя как зовут? – присел рядом со мной другой мальчик.

      – Тебе помочь с вещами? – приблизились другие ребята, – Рассказать, где у нас что?

      В Общине было много людей, в основном сироты, или многие сами назвались так, порвав с миром за забором и не желая покидать Общину, которая всем тут заменяла семью.

      Правила здесь были просты и не замысловаты. Люби Бога и всё им созданное – людей,

13

Область к востоку от современного Мертвого моря, ранее заселенная греческими колонистами.

14

Близкий перевод греческого имени Петр.