Нулевой мир 1: Мера Ноль. Александр Изотов

еще не закончились. А в этом мире, получается, звери-то и сами не в лучшем положении. Значит, и над ними начальники есть.

      – Так есть еще и третья мера? – взволнованно спросил я.

      – Тише ты, – Старый замахнулся посохом, – Конечно, есть. Это человек.

      Тут я не то, чтобы удивился. Названия сословий в этом Регнуме были чудными, оставалось только принять это. Я теперь просто понял, почему Торбун и остальные звери тогда так разозлились на меня. Им самим, кажется, до человека, как до луны, а тут какой-то ноль о себе заявил.

      – Хорошо. А вот челов… – начал было я, но посох снова взметнулся вверх, и я замолчал.

      – Здесь опасны такие разговоры, – предупредил Старый, – Потом.

      Я поджал губы. Это, наверное, вообще самый важный вопрос, который я хотел задать. Мне, конечно, еще очень хотелось узнать, кто такие Абсолют и тринадцатый, но я решил с этим повременить. Лучше подожду, когда очнется моя спутница в голове. Надеюсь, она все же очнется.

      – Что значит, ты не видишь меня, мастер четвертое жало? – наконец решил я хотя бы с чего-то начать разговор, – Как же вы поняли, что я ноль.

      – Меру видят все, – словно ребенку, сказал седой, – Все знают, что, начиная с первой, в каждой мере есть семь ступеней. Все чувствуют, когда кто-то сильнее. Но даже у нулей разная сила духа, и об этом мало кто знает.

      Я устало потер лоб. Много, очень много информации.

      – Ты достаточно окреп, чтобы биться? – вдруг спросил Старый.

      – Что? – беспомощно спросил я, – Биться – в смысле, драться?

      – Да, – знахарь прошел на другую сторону площадки и аккуратно отставил посох к одной из тренировочных стоек, – В бою постигается истинная сила противника, это закон Неба.

      Вот неймется этому старику. На дворе ночь, спать надо.

      – Я… не знаю, – сказал я, пытаясь двигать плечами.

      Боли практически не было, только слабость, и неприятные тянущие ощущения в груди. Видимо, там все зажило, но новые ткани были непривычны к движениям. Так и порвать можно.

      – Рана зажила, если ты об этом беспокоишься, – сказал Старый, – Выходи, Ноль. Мне нужно увидеть тебя.

      Он стянул с себя тунику и серую хламиду, оставшись в одних штанах. Я не ожидал увидеть под одеждой крепко сбитое, подкачанное тело. Он не был таким огромным и внушительным, как Торбун и его воины. Скорее, Старый был жилистым, как породистая гончая собака.

      Я понял, что он вполне серьезно вызывает меня на поединок, и сказал:

      – Да, мастер зверь.

      Я вышел на арену. Встал напротив седого и стал разминаться, будто заправский рукопашник. Покрутил ногами, уперев носки в пол, осторожно поднял и опустил руки. В принципе, за полторы недели все действительно будто зажило.

      Даже ребра, как я боялся, не отдавали никакой боли. Я обхватил себя руками, чуть нажал. Нет, точно не сломаны. Я начал размахивать руками уже увереннее.

      – Как бы не помять, – усмехнулся я, вставая в боксерскую боевую стойку.

      – Дерзкий ноль, – Старый покачал головой.

      И метнулся ко мне. Я едва успел поставить блок, но он уже поднырнул к моему животу