Взгляд. Лана Румянцева

никогда не прочтёт. От этого ей было тихо и спокойно, не надо ни перед кем оправдываться и отстаивать свою точку зрения, как ей казалось – очень правильную, ведь это было её понимание, а как можно не верить себе?

      Стук в дверь отвлёк её от просмотра китайской ширмы, это Ниночка пришла позавтракать с ней и поговорить, Ниночка была одинока и пуглива, а Инесса понимала и жалела её. Ниночка приходила сюда по привычке и старой дружбе, сначала она помогала ухаживать за больной Ольгой Александровной, мамой Инессы, пока Инесса работала в костюмерной театра и все вечера должна была быть на спектаклях, и когда профессор, забравший несколько лет назад маму к себе, так как любил её и хотел напоследок подарить маме эту свою единственную любовь, иногда писал свои последние шедевры в институтской мастерской. Потом, после смерти мамы, Ниночка ходила уже к самой Инессе, помогала ей по хозяйству, видя, что соседка совсем перестала готовить, стирать, после того, как уволилась с работы, спряталась у себя за ширмой и все дни проводила у своих окон, на которых не стояло ни одного цветка, а только вазочки с кистями, карандашами, груды старых журналов «Наследие», флаконы с растворителями и матовым акриловым лаком, машинка Зингер, прикрытая тонким гобеленом бабушки.

      Ниночка привыкла к этой немного странной, но удивительно доброй и красивой женщине, так переживающей утрату матери, что закрылась от всего мира в своей огромной комнате, которую уменьшила, перегородив старинной ширмой, растянув её между толстыми книжными шкафами. Ниночка знала, что Инесса стала писать маслом, она сама покупала ей краски по списку и грунтованный картон с холстами, но никогда ещё не видела ни одной работы и не подозревала, что за ширмой скрывается целый склад картин, она была не любопытна и очень уважала свою интеллигентную соседку, её новое увлечение и время, которое та тратила в основном на своё одиночество, священнодействуя за ширмой и слушая старые пластинки. Если звучала песня «Опустела без тебя земля», то Ниночка догадывалась, что вчера купленная бутылка сухого вина откупорена, а Инесса лежит на своём кожаном диване и хандрит, вспоминая неудачный роман с одним долговязым искусствоведом из Русского музея, Эдуардом, который оказался женат и был очень жаден, за полгода не подарил Инессе ни одного цветочка, а только дарил свои скучные книги по искусству каменного века, и всегда просил сварить Ниночку кофе, словно она была их служанкой. Он и вправду думал, что Ниночка – горничная Инессы, и приходя, сваливал Ниночке в руки свои шарф и пальто. Если бы были в моде калоши, он непременно бы ходил в них, вообще, он был очень старомоден, может книги о каменном веке так повлияли на его принципы и взгляды? Взгляд у него оказался тоже каменным, когда он однажды скользнул им по Ниночкиным бёдрам.