Дневники Енота. Том 1. Туда, где овации. Кристина Ткачук

стихе буду повторяться.

      Оля: Ну, начинай.

      Ринат:

      Так редко бывает: порой встречаешь хорошие стихи,

      А, может, они даже отчасти не хорошие,

      А только кажутся хорошими стихами.

      Но все же,

      Может быть,

      Где-то там, живет поэт, влюбленный в свою лирику.

      Он пишет стихи о любви,

      О политике и солнце над ликами.

      Его стихи, может, не так хороши,

      А мои, может, даже и хуже.

      Но все же, его стихи о любви,

      О политике и солнце над ликами

      Будут звучать из уст над Северным городом,

      А мои – умрут там же, где родились:

      Над мостом и колючим серебряным проводом.

      Оля: Очень хороший слог.

      Ринат: Спасибо! Это мне сегодня пришло в голову.

      Оля: А почему ты считаешь, что твои стихи не так хороши, как у других?

      Ринат: Потому что я же вижу! Все уже давно написано, все сказано. Все, кто пишет, только притворяются, что создают что-то новое, а на самом деле все новое уже давно написано кем-то. А то, новое, кто-то тоже слямзил у другого: на самом деле, написал это еще кто-то. И так далее. Этот круг, цепочка, восьмерка. Она неразрывна и будет повторяться изо дня в день, из года в год, пока кто-нибудь не остановит этот катящийся с горы снежный ком.

      Оля: А, может, именно ты – это человек, который должен остановить. Ты не думал об этом?!

      Ринат: Нет!!! (Тихо). Нет, Оль, это не я, и никогда им не стану. Это должен сделать сильный человек. А я могу лишь сочинять эту дрянь и говорить на каждом шагу, какой я гений. Я – трус, Оль.

      Оля: Не говори так. Ты сильный и мужественный. Помнишь, помнишь однажды, еще до того, как тебя забрала мама, тебе очень сильно досталось от Галины Николаевны за то, что Лешка побил малолетку и отобрал у него пейджер, а ты взял всю вину на себя, хоть и был тогда в два раза меньше того мальчишки.

      Ринат: Помню. Но все равно мне не поверили. Потому что тот мальчишка действительно был старше меня и, если бы я даже мог его побить и что-то отобрать, то уж точно не в шестилетнем возрасте, когда Лешке на тот момент было уже около одиннадцати. Лешку чуть не отправили в колонию, а я сидел под дверями этой грымзы и рыдал, пока она не вышла и не дала мне оплеуху при всех. За то что я как баба реву, вместо того чтобы что-нибудь сделать и поступить по-мужски. Я тогда описался. И надо мной смеялись. Очень и очень долго. Не смеялись только ты и Леша. Леша меня после того даже зауважал, потому что я хотел таким образом его защитить, а подставил себя.

      Оля: Рин, ты хороший. Ты очень хороший. Тебе, наверное, нужно только проявить себя. Перестать бояться. Я всегда так делаю, когда начинают издеваться надо мной и обзывать ведьмой. Ну какая я ведьма?

      Ринат: Они шутят так.

      Оля: Я тоже так думаю. Поэтому не обижаюсь. Вон, у Юльки хоть друзья были настоящие, я бы тоже таких хотела. Да и от волшебной палочки не отказалась бы. Если я ведьма, пусть буду ею полноценной.

      Сонный голос Юли: Дайте поспать, трынделки.

      Оля: Иди, Ринка, отдыхай, если тебя здесь застукает мама, или мы разбудим девчонок, нам несдобровать.

      Ринат: Ясень пень.

      Оля: