Встретимся в полночь. Морин Гу

в том же духе долго, и делал все возможное, чтобы избежать будущего, на которое надеялись мои родители.

      – У нас есть отопление, – легко солгал я. – Но у меня все равно начинает болеть горло.

      Папа устремил на меня проницательный взгляд.

      – Ты притворяешься больным, чтобы сбежать отсюда?

      Я шмыгнул носом – очень правдоподобно.

      – Зачем? Ты же знаешь, как я этого ждал. Мой первый банкет. Или типа того.

      На лице его отражался скептицизм, но я чувствовал, что его фобия пересиливает интуицию.

      – Хорошо, все равно все уже заканчивается. Иди домой и отдохни. Сказать маме, чтобы прислала немного еды?

      Самая легкая победа из всех.

      – Не, спасибо. Возьму конджи дома за углом.

      Он пробурчал, что корейская рисовая каша на молоке лучше конджи, мы попрощались, и я наконец вышел из банкетного зала в вестибюль шикарного отеля.

      Моя семья была не из Гонконга. Оба моих родителя иммигрировали в США из Кореи, когда были детьми, а я родился и вырос в Лос-Анджелесе. А потом, год назад, мой отец получил заманчивое предложение работы в банке в Гонконге, и не смог от него отказаться. Гонконг был финансовой и банковской столицей Азии.

      Все всегда упиралось в деньги. Мой отец отложил свою мечту написать великий американский роман, когда семья мамы начала давить на него, чтобы он получил «настоящую работу», и это привело его в банк. А потом появились дети. Что еще больше укрепило его позиции в банковском мире. И вот так мы очутились тут.

      Два швейцара открыли передо мной двойные двери, и я нырнул наружу, кивнув в знак благодарности. Взглянул на отель снаружи, – изящную, головокружительную башню из стекла, окруженную другими небоскребами. Многие из них сияли розовой или зеленой подсветкой. От воды поднимался легкий туман, придавая всему сказочный, футуристичный вид.

      Это было странно. Несмотря на то, что тоска по дому сначала едва не убила меня, мне начинало тут нравиться. Иногда отправляешься в какое-то новое место, и оно кажется тебе странно знакомым, как будто ты видел его однажды во сне.

      Я не романтизирую, ничего подобного.

      Я шел по изогнутой подъездной дорожке отеля. Роскошные автомобили стояли вдоль тротуара, и я едва не попал под один такой – черный Escalade, с визгом притормозивший у входа. Парковщики бросились открывать заднюю дверь, оттуда вышел белый парень в темных очках с копной рыжих волос.

      Я узнал эти рыжие волосы. Это был Тедди Слейд, звезда американских боевиков. Матерь божья, он что, остановился тут? Это сомнительное ощущение чего-то родного заставило меня остановиться и последовать за ним обратно в вестибюль. Он шагнул прямо в открывшийся для него лифт.

      За ним в лифт вошла женщина в темных очках и в темном пальто.

      У женщины был профиль Гонконгской суперзвезды Селесты Цзян. Я не мог в это поверить. Тут же написал Тревору Накамуре:

      «Прямо сейчас в отеле «Скайлофт» я смотрю на Тедди Слейда. С ним Селеста Цзян».

      Тревор был