Инквизитор. Охота на дьявола. Ольга Колотова

тебя нет выхода, девочка, – повторил инквизитор. – Я допускаю, что ты не боишься смерти. Не боишься своей смерти. А смерти близкого человека? Не забудь, девочка, здесь твоя мать. И она разделит твою судьбу, пройдет через те же мучения, что и ты. Поразмысли об этом, моя милая.

      Долорес вздрогнула.

      – Вот видишь, ты уже колеблешься.

      – Допустим, – прошептала она, – допустим, я… приму ваше предложение. Но как я могу вам поверить? А что, если вы обманете меня?

      – Что ж, договоримся так. Сначала я исполню свое обещание, потом ты исполнишь свое. Идет?

      Она недоверчиво посмотрела на него.

      – Я не требую у тебя платы вперед. Ты расплатишься после. Подумай. Я даю тебе два дня срока.

      Он ушел, а Долорес разрыдалась, уткнувшись лицом в жесткий матрац. «Так не должно быть, так не должно быть!» – твердила она, захлебываясь слезами. За свою короткую жизнь она уже успела столкнуться с жестокостью и несправедливостью этого мира. Почему же сейчас ей было так больно? Ведь тот позор, через который предстояло ей пройти, верно, был не худшим злом, чем приговор инквизиции и, возможно, вечное заточение. Почему? Потому что она получила удар от руки человека, которого до этого почитала почти святым. И тут в ее голове возникла совершенно новая мысль. Слова, как будто, были те же, но смысл их был абсолютно иной. «Все должно быть совсем не так! Совершенно не так!» Но надеяться на то, что отец Себастьян вдруг осознает всю низость своего поведения и передумает, не приходилось…

      Через два дня инквизитор вновь вошел в ее камеру.

      – Ну? – спросил он только.

      И Долорес побелевшими губами прошептала:

      – Согласна…

      – Иного я и не ожидал, – кивнул он.

      Сжавшись в комочек, она ждала того, что последует дальше. Но он заговорил совсем о другом.

      – А теперь, дочь моя, вспомни, нет ли у тебя или у твоей матери недоброжелателей, тех, кто был бы готов погубить вас, не побрезговав даже лжесвидетельством?

      – Нет…

      – Как ты наивна! Слушай же, я объясню тебе, что следует говорить на допросах и как следует поступать…

      В инквизиционном процессе имена свидетелей никогда не сообщаются обвиняемым. Однако обвиняемый имел право назвать, перечислить своих врагов, которые, как он предполагает, могли намеренно донести на него, чтобы свести счеты. Если подозреваемый случайно угадывает доносчика, показания такого свидетеля считаются недействительными. Мать и дочь Альварадо согласно заявили, что Каталина Мендес давно точит на них зуб, потому что в течение многих лет они не могут поделить садик, расположенный между их домами. Сама Каталина неожиданно призналась, что не побоялась загубить свою душу ложным доносом, лишь бы насолить соседке. Показаний других свидетелей оказалось явно недостаточно, чтобы осудить Долорес и Франсиску. Таким образом, обвинение было не доказано, и церковный трибунал вынес столь редкий в практике инквизиции оправдательный приговор.

      – Я жду тебя в пятницу вечером, – шепнул ей Бартоломе